Житейские проблемы возникали ежеминутно. Такой пустяк - нитки! А где их взять? За катушку ниток на рынке давали целую курицу… Нет, вы представляете? Курицу…
К тому же Катя обнаружила, что и у Володи, и у компании Ларьки особенно, есть что и заштопать и зашить.
- Братва! - рявкнул Ларька, узнав о невыполнимой прямо-таки задаче, поставленной перед ними Катей. - Не подкачаем, братва! Порядок на Балтике!
Аркашка, который ревновал Ларьку и к брату-матросу и к Кате, вдохновенно прочитал, несмотря на пустой желудок, звонкие стихи:
Герои, скитальцы морей, альбатросы,
Застольные гости громовых пиров,
Орлиное племя, матросы, матросы,
Вам песнь огневая рубиновых слов…
Нитки были добыты очень сложным путем. Кое-кто в городе сочувствовал ребячьей колонии, попавшей в такую беду. Например, девочки, помогавшие швеям в мастерской, которая обшивала и чехов и белое воинство, выражали это сочувствие особенно Аркашке и Ларьке. Когда из рук девочек в руки ребят перешли две заветные катушки ниток, ни слова не было сказано о Кате. Девочки из мастерской не подозревали о ее существовании. А мужское коварство - или рыцарство? - позволили Аркашке и Ларьке торжественно вручить нитки Кате.
- Откуда вы их взяли? - ахнула она.
- Да тут один из третьего эшелона захватил лишку, - сверкнул улыбкой Ларька.
Потом она пришивала Володе пуговицу на тужурке, а он обиженно бубнил, поправляя очки, у которых недавно отвалилась дужка:
- Извините, я не понимаю, что вы находите общего с этой публикой - Ручкин, Колчин и прочие…
- Нитки, - усмехнулась Катя.
- Ну при чем тут нитки, вздор.
- Не скажите.
- У вас завелись с ними тайны. Ходят странные разговоры, что у вас одна компания… - Он запнулся, припоминая, как это называется. - Одна бражка… шайка-лейка… И вы даже казнили за что-то этого жалкого Валерия Митрофановича.
- Но ведь он остался жив, - усмехнулась Катя веселее.
- Я вижу, вам тут нравится, - обиженно сказал Володя.
- Нет. - Катя вздохнула, откусывая нитку. - Совсем не нравится…
- Тогда поедем в деревню.
- Куда?
- В деревню… Учителя выясняли, можно ли старших ребят, хоть по одному, по двое, пристроить пока в зажиточные семьи по деревням. Говорят, можно.
- Что же мы там будем делать?
- Подкормимся…
- Даром?
Володя поморщился:
- Должен ведь кто-то о нас заботиться! Ну, станем помогать…
- Пахать? Доить? Что вы умеете? Я ничего не умею.
- Будем их учить всему, что знаем сами.
- Французскому, что ли? Кому нужные такие учителя!
- Все равно тут оставаться нельзя! Тем более, нас собираются выгнать даже из этой крепости…
Правда, наступил и такой день. Солнечный, но очень холодный. Когда Олимпиаде Самсоновне предложили в сорок восемь часов очистить казарму и сдать ее под госпиталь…
К середине сентября власть белых, затеявших контрреволюционный мятеж, зашаталась… Уже в августе красные полки перешли в наступление, но первые удары были еще слабы. Зато десятого сентября наши окончательно вышибли белочехов из Казани; двенадцатого сентября Железная дивизия взяла Симбирск. 7 октября Чапаевская дивизия ворвалась в Самару. Красная армия гнала белых на восток. Но там поднимал голову Колчак, еще один «правитель России»…
В Приуралье все больше поступало раненых из разбитых белых полков и дивизий. Их негде было размещать, вспомнили про казарму…
Сведения о решительном наступлении большевиков почти не проникали к ребятам. Учителя кое о чем догадывались, но не делились этими догадками с учениками Старались прятать газеты, где расписывались всякие ужасы, происходящие якобы в Питере и в Москве, оберегая ребят от политики. Впрочем, некоторые заметно изменились под впечатлением фронтовых вестей, и больше других Валерий Митрофанович. Он все-таки наткнулся однажды на Мишу Дудина, удивился, даже обрадовался и хотел было мчаться в контрразведку, сообщить о «находке»… Но потом задумчиво уставился на Мишу.
- А ведь мы с твоей мамой хорошие знакомые, - горестно вздохнув, заговорил он задушевно. - Что же ты от меня прятался? Разве я тебе чужой?
И он, еще раз вздохнув, погладил Мишу по голове'
- Счастливая, неповторимая пора детства… Все в игрушки играете. Ну, играйте, играйте…
