Князь всем своим существом почувствовал, как дорога ему эта женщина, и он не мог выдержать её слёз.
— Скажи мне, Анастасия, и я, может быть, смогу помочь.
Она повернулась к нему.
— Иван Данилович, дорогой, — этого слова она ему никогда не говорила, ради него он готов был для неё сделать невыполнимое, — сколько же можно мне помогать?
— Столько, сколько смогу! — произнёс он с юношеским задором. — В чём дело?
Она снова вздохнула. И он понял, что внутри неё идёт борьба: говорить или нет. Он ласково взял её руки и прижал к своему сердцу.
— Ты слышишь, как оно бьётся? А это потому, что оно не хочет, чтобы твоё прекрасное лицо омрачали слёзы горести! Говори.
— Александр не имеет прав на Псков. Что он оставит детям?
Князь понял всё. И ему вспомнились эпизоды борьбы после того, как он помог ему вернуться в Псков. И вот теперь... Тверь. Сейчас он живёт спокойно. Константин не замышляет против него подлость. А Александр?
— Милая, я могу помочь, но ведь он...
— Если он что-либо задумает, ты будешь знать. Но прошу, умоляю, ради моих детей, помоги!
Князь посмотрел на её мокрое от слёз лицо и промолвил:
— Хорошо! Я дам тебе знать, когда ему можно будет ехать к хану. Встретившись с ним, пусть скажет, что делал ему много зла, а сейчас готов умереть, а если он дарует жизнь... дальше сам поймёт.
Она подошла к нему и, обняв за плечи, поцеловала в губы, повернулась и, не оглядываясь, пошла к карете.
Князь вдруг быстро начал рвать цветы, догнал её и, положив ворох перед её ногами, сказал:
— А венок?
Княгиня послушно опустилась на траву и быстро стала его плести. Когда венок был готов, Анастасия возложила ему на голову, сказав:
— Ты как древний победитель! — и, отступив, полюбовалась преображённым князем.
— Какой я победитель! — снимая его, он не то спросил, не то опровергал её слова.
— Победитель... победитель женского сердца. Разве этого мало?
И она торопливо спряталась в карете.
— Поехали! — послышался её надрывный голос.
Прошло несколько месяцев ожидания. И она решила, что Иван ничего не стал делать для неё. Тяжесть легла на сердце княгини. Однажды, выйдя из церкви после заутрени, Анастасия увидела одинокую фигуру, которая показалась ей знакомой. Подойдя ближе, поняла, что не ошиблась. Это был верный слуга московского князя Савёл. Немтырь подошёл, быстро оглянулся. Убедившись, что поблизости никого нет, с улыбкой закивал головой. И она поняла: «Он решил!» Княгиня поднялась на цыпочки и со словом: «Спасибо», поцеловала его в щёку. Он потом провёл по этому месту ладонью, посмотрел на неё. Точно её поцелуй должен был что-то оставить.
За обедом, как бы невзначай, Анастасия спросила у мужа:
— Как дальше будут жить наши дети?
— А, — с надрывом произнёс он и, ожесточённо ударив себя в грудь, ответил, — он сидит у меня здесь! Только что делать, не знаю.
Княгиня с осуждением посмотрела на мужа, логом посоветовала:
— Я думаю, тебе пора ехать в Орду.
— В Орду? И сложить там голову?
— Мне кажется, — проговорила она, катая ладонью по столу крошки хлеба, — сейчас тебя хан не тронет. Если бы хотел, давно бы это сделал.
Александр посмотрел на неё глазами, словно впервые видел.
— Да, да, хотел бы, давно сделал, — повторила она, — ты же здесь не первый день!
Князь задумался, почувствовав в её словах разумное начало.
— А что, если действительно? — Сказав это, внезапно замолчал.
Его застывший взгляд говорил о том, что Александр что-то обдумывает.
— Если, — заговорил он, — послать Фёдора?
Княгиня бросила своё занятие и живо посмотрела на мужа.
— А что, правильно. Сын ни в чём не виноват, хан это отлично знает.
Через несколько дней княжич выехал в Орду. Ответ не заставил себя ждать. Сын сообщал, что хан благосклонно его принял и готов решать просьбу отца. Вскоре перед очами хана предстал и Александр. Хан не тянул с приёмом прибывшего князя. Представ перед ним, Александр, как научила жена, сказал:
— Высокопочтимый и лучезарный, я сделал тебе много зла, но теперь пришёл принять от тебя смерть или жизнь, будучи готов на всё, что бог возвестит тебе.
Хан улыбнулся. Смиренность ему нравилась, и сказал:
— Иди и правь в своей Твери!
