Подъехал атаман и забрался на стену.
— Вовремя ты, братец, ушёл, — проговорил он, поглядывая на холмы. — Да и нам пора. Похоже, запоздали! — он увидел, как конница в несколько полков двинулась по направлению к заливу. Почуяв реальную угрозу, казаки быстро трезвели.
Конники, шедшие с двух сторон к заливу, смыкаться не стали. Атаман с несколькими есаулами наблюдал за ними с крепостной стены.
— Почему они не сходятся? — спросил Петро.
Семён пожал плечами.
— Думаю, — заметил Андрей, — они побаиваются оказаться меж двух огней.
— Прав ты, Андрюха, — и Зосим покачал головой.
— И нам пора восвояси, — сказал атаман и предложил: — пошли к своим.
Казаки толпились поблизости.
— Чё надумали про наказного атамана? — спросил Семён, — как ты, Тимофей, готов взять бунчук?
— Не, — стал открещиваться он, — пущай Андрюха берёт. У него котелок луче варит.
— Против есть?
— Не, — раздалось несколько голосов.
— Есть!
На круг вышел Хист и не один. С казаком.
— Пущай он, — Хист показал на казака, — расскажет, как есаул защищал неверных. Пошёл глухой гул. Обвинение было серьёзным.
— Говори! — зарокотала толпа.
Казак сбивчиво рассказал о происшествии и как есаул выкинул его в окно.
— Ну чё, казаки, скажете? — спросил атаман, глядя по сторонам.
Казаки стояли с опущенными головами, не зная, что и сказать.
— А чё говорить! — опять воскликнул Хист. — Где ето видано, чтоб казак готов был убить христьянина, спасая жизнь басурманки. А? Казаки?
Казаки молчали. Тогда Хист пустил в ход последний довод:
— Аль мы, казаки, станем первыми, кто нарушит наш войсковой обычай и нашу казацкую традицию: сам погибай, а товарища выручай. Иль мы теперь будем, казаки, говорить: убей товарища, но спаси басурманина?
— Судить надоть!
Трудно сказать, чем бы закончилось дело, если бы не крик Захара, прибежавшего со стены:
— Они ломют ворота!
Все враз очнулись:
— До выборов или судов ноне? Спасаться надоть, — заволновалось казачество.
Атаман поднял обе руки. Круг затих.
— Не тот казак, который по дурости жисть отдаёт, а тот казак, который умно её спасает. Так я говорю, други казаки?
— Так, так, батяня! — поддержало казачество.
— Верно! — ответили и освобождённые христиане.
— Тогда так! Андрей, дуй за своими! А вы, — атаман поглядел по сторонам, — расходитесь по куреням, готовьтесь к бою!
Андрей во весь дух припустился к своим. Они уже сгрудились, готовые к бою, у ворот которые жалобно стонали от ударов врага.
— Уходим! — раздался могучий голос есаула.
— Все уходим? — спросил его рослый, незнакомый мужик с саблей в руках.
— Все уходим, — ответил Андрей.
— Прости, — заговорил рослый, — ты, кажется, есаул?
Андрей кивнул.
— Так вот, есаул, мы, — он кивнул на христиан, стоявших за его спиной, — мы остаёмся. Всё равно на ваших ладьях всем нам места не хватит. Вы дали нам свободу, которую мы не чаяли уже видеть. И умереть мы хотим свободными. Мы благодарны вам, — он низко поклонился, — что вы нас освободили. Наш долг — ответить вам тем же. Так, православные? — он повернулся к своим товарищам.
— Так! — в один голос ответили они.
— Прощай, есаул! Будешь на Волыни, поклонись от меня той земле! Уходите! Не поминайте лихом.
Вернувшись. Андрей застал атамана, есаулов и старое казачество на стене и увидел, что против них собралась невидимая сила. Вот-вот враг ворвётся и в ворота. Конница по-прежнему не сомкнулась.
— Да, — проговорил Петро, — не думал, что здесь сложу голову.
— Не плачь ты раньше времени, — зло бросил Зое им, — не то бывало.
— А я не плачу и смерти не боюсь. Я просто так.
— Атаман, а что, если мы... — Андрей приложил палец колбу.
Все на него посмотрели, как на спасителя. Он произнёс только одно слово:
— Баб...
Его все поняли и готовы были нести на руках. Есаулы кубарем скатились со стены и бросились к своим куреням.
Вскоре воздух Кафы огласился женскими воплями, а на стене вспыхнула багатица — сигнал ладьям подходить ближе к берегу. Женщин разбили на две группы и, вытянув их в длину, раскрыли ворота. Казаки шли между женщин, готовые немедленно принять бой.
Татар это не остановило, и они уже готовы были ринуться в бой. Но кафские владыки, увидев в этих рядах матерей, жён и детей, встали на их пути. Между ними чуть не вспыхнуло сражение. Тысяцкий татарин, понимая, что сила на стороне горожан, увёл своих людей.
