Атаманская чайка летит и летит вперёд. Думали казаки, что ночью отоспятся, ан нет. Поступила команда: парам спать через одну. Понятно желание атамана. Подходили к местам, где господствовала татарская сила.
И вот опять рассвет, и опять все на вёслах. Нет, несладка казацкая доля. Выносливы атамановы гребцы, вновь разгоняют скорости. Жмут казаки из последних сил. Страсть как хочется пить. Так бы морду за борт и пил, пил. Да нельзя. Есаулы следят строго. Сказано — эту воду пить упаси бог. От неё все болезни. Заболеешь, церемониться не будут. Скинут за борт — и делай что хошь.
На вторые сутки похода есаул Андрей проснулся, когда первые лучи восходящего светила уже проложили сверкающий след по водяной глади. Ныло всё тело. Больно было даже повернуться. И ему так захотелось отшвырнуть это опостылевшее весло, встать на борт и нырнуть в свинцовые неприветливые воды, да так, чтобы, только уткнувшись в берег, выйти на него и растянуться на траве. И катись они дальше, все эти походы! Но вдруг он поймал себя на мысли, что раскис как какая-нибудь девчонка. И вдруг заметил, что его ладья изрядно отстала.
— Эй, казаки, — раздался его зычный голос, — а ну налегли.
И полетела ладья, только держись.
На четвёртый день стало полегче. Плохо только со жратвой — вяленая рыба аль кусок тоже вяленого мяса да пара глотков воды. На день! Если кто из молодых начинал скулить:
— Чё еду-то бережёте?
Есаул на него зыркал:
— Дойдём до берега, обожрёшься. А щас греби!
Раньше атаман молчал, куда путь будут держать. Мало ли что случится. Всякое бывает. Наскочит татарин, возьмёт в полон. А тайну он вытаскивать умеет. Мы туда, а там — мы вас ждём. А вот когда на чайки сели, атаман и открыл тайну. Теперь уж дальше берегов никуда она не уйдёт.
Когда совсем полегчало, втянулись, пришла команда:
— Вёсла на колени.
Что случилось? Смотрят, а кругом одна вода. Не заметили, как в море вошли. В низовье Дон так разлился, что и берегов не было видно.
Ладья от атамана пришла: есаулов собирают да бывалых казаков думу думать. Там Андрей и узнал, что Кафа рядом.
— Тимофей, — атаман смотрит на казака, — говори, как Кафу будем брать.
— Ну, — смотрит он по сторонам, — срубим дерево и ночью ворота... того.
— Мать твою, — возмутился атаман, — да пока ты дерево рубишь, они те башку отрубят!
Покраснел Тимоха, рубахой пот вытирает. Хотел было сказать слово Зосим, да атаман перебил:
— Прости, казак, но давай другого послушаем. Кто у нас предлагал ещё наказного атамана? — сказал, а сам хитро глаза прищурил.
— Ну я! — подал голос Курбат, — и щас предлагаю Андрея.
Атаман продолжал играть взятую роль.
— Чё, браты казаки, послушаем молодого.
— Атаман, дозволь сделать так. Я со своим куренём высажусь на пустынном берегу и тайно зайду с суши. Обычно врага ждут с моря. Так вот. Дай нам, атаман, три дня. В ночь на четвёртый вы подплываете, зажигаете на ладьях огни, словно готовитесь идтить на них. Здесь они видят вражину, а с другой стороны её нет! чё они сделают! — сказав, он посмотрел на казаков, потом на атамана.
Тот улыбался, видать, понял, куда гнёт Андрей. Но молчит. Молчат, улыбаясь. Курбат и Зосим, только пожимают плечами да переглядываются друг с другом.
— Говори! — сказал кто-то из них.
— Я думаю, они снимут оттуда воинов и поставят их туда, где увидели угрозу.
Простота ответа не то удивила, не то убедила казаков. Они зашумели, начали вскакивать, чуть не перевернули ладью.
— Принимаем!
Курбат вызвался идти с молодёжью. Он посоветовал, где лучше пристать. Эти места ему были знакомы.
На третий день пути показались крепостные стены Кафы. Залегли андреевцы, в землю вросли. С утра до вечера, не шелохнувшись, пролежали. Начало темнеть.
Наверное, Бог пожалел молодых казаков: тучи на небе появились, луну прикрыли. Поползли к воротам. Они были закрыты. чё делать? Лестниц-то нет. Кошку бросать, а вдруг там воины? Шум поднимут.
Лежат Андрей, Митяй, Захар, другие казаки, думают. И тут мысль Митяй подал:
— Слышь, Захар, може, помяукаешь?
Андрей вспомнил, как его раз разыграли. Захар оказался умельцем подделывать кошачье мяуканье. Мог разыграть и их драку. Это у него здорово получалось.
