— Что же интересует князя? — спросил магистр, наклонив большую голову. Руки положил на стол и стал гладить ладони.
«Не буду церемониться», — подумал купчина и начал:
— Моего князя, да и вас, синьор магистр, не может не волновать, что ваш ближайший сосед...
— Он имеет в виду Гедимина? — вставил магистр.
Магистр не назвал княжеского титула соседа, и купец понял его отношение к нему. «Это хорошо!» — опять мелькнуло в голове.
— Вы, сир, совершенно правильно это подметили.
— Что же хочет ваш князь? — подперев подбородок рукой, опять спросил магистр.
— Объединить усилия в борьбе.
— Что ж... — желваки забегали на худых щеках магистра, — это естественное желание любого правителя, чтобы остановить захватчика. Да, в нашей истории было всё. Не скрою. Были и победы, и поражения. Но... было и другое: совместные действия против общего врага.
Магистр как-то по-особому взглянул на гостя. И тут московит вспомнил, как однажды в разговоре с боярином Родионом тот поведал ему о знаменитом козельском воеводе Сече, участвовавшем в совместном походе черниговского князя Михаила, польского князя Мазовецкого и магистра тевтонского ордена. Имя он запамятовал.
— Было, — согласился московит и рассказал ему то, что знал от Родиона.
Магистр слушал внимательно. С его лица не сходила улыбка. Когда московит закончил повествование о героической обороне Козельска и о том, что никто не оказал воеводе помощь, улыбка сбежала с лица магистра.
— Да. Сегодня мы не всегда отдаём долги, — признался он, — но я должен сказать, что это дело имело продолжение.
Сказав, магистр замолчал, ожидая реакции купца.
— Какое? — живо спросил он.
Хозяин пожевал тонкие губы, потом начал:
— Как мне рассказали, воевода славно бился и погиб, защищая свою землю. Но у него оставался сын, который продолжал борьбу. А прибежище он получил у нас, — торжественно проговорил магистр. — Причём, как мне поведали, он был первым из русских, кого Великий магистр фон Зальц посвятил в рыцари.
Московит был удивлён. Магистр торжествовал.
— Скажу больше, — он самодовольно улыбнулся, — он готовился принять нашу католическую веру. Очевидно, он понял её пр...
Но гость не дал ему договорить.
— Скажите, сир, а что с ним стало?
Тот, похоже, не ожидал такого бесцеремонного вопроса и на какое-то время смешался. Но, тотчас оправившись, с горечью ответил:
— Тогда в этих землях свирепствовали татарские орды, одна из которых и напала на него. В неравном сражении он погиб.
Воцарилось молчание. Было видно, что гость явно что-то обдумывает. Магистр, чтобы сбить его с толку, добавил:
— Ходили слухи, что он якобы перед этим убил батыева полководца. После чего татарское солнце закатилось.
— Вот видите, синьор магистр, — проговорил купец.
При этом магистр отметил, что купчина вновь вернулся к почтительному обращению: «Странный он человек. Ко мне обратился как к равному. Неужели он не тот, за которого себя выдаёт? Тогда кто он? Неуж сам... Но нет Только сумасшедший может в такое время рискнуть добираться сюда». А тем временем купец продолжал речь:
— ...какие мы, русские люди. С нами надо дружить.
Магистр улыбнулся и посчитал, что наступил самый подходящий момент, чтобы внушить посланцу одну важную мысль, которую тот как бы сам подсказал.
— Конечно! — воскликнул он с жаром, которого купец никак не мог ожидать от этого на вид скептического человека. — Вы тогда поймёте своё заблуждение...
Это слово насторожило купца. Он как-то весь собрался и довольно строго взглянул на магистра. На того, похоже, это не подействовало. Или он сделал вид, что не заметил.
— ...Мне думается, что дружба может быть крепкой, когда она объединяется общими делами, целью и... главное, верой.
Надо было видеть, как резко изменился купец. Магистр даже ругнул себя, что один на один остался с этим, по сути, незнакомым человеком. Гость заговорил в повышенном тоне:
— А вы, синьор магистр, считаете, что, изменив свою веру, человек может чего-то добиться? Вы не можете не понимать, что он берёт грех на душу!
Тонкие губы магистра опять расплылись в улыбке:
— На то есть мы, — он ткнул пальцем себя в грудь, — чтобы отпускать эти грехи!
