Однажды все возвращается, даже то, от чего люди так мечтали избавиться. Может ли госзаказ вновь появиться, только быть не указанием сверху, а итогом диалога между государством и обществом? На эту тему решили поразмышлять 15 современных художников.
Проект организован авторами совместно с Pechersky Gallery. Кураторы выставки Марина Печерская и Роман Сакин предложили участникам не ограничивать свою фантазию и подумать еще и о том, как современное искусство вписывается в жизнь большого города. Задачу, разумеется, каждый понял по-своему.
Инсталляция Хаима Сокола «До востребования» — это реальная иллюстрация к вопросу о том, каким может быть госзаказ в наше время и как актуальное искусство способно воздействовать на горожан. Художник говорит о памяти жертв репрессий тридцатых годов и предлагает установить на дома, откуда ушли, но так и не вернулись люди, синие почтовые ящики. На выставке таких пятнадцать, на каждом — имя и даты жизни, только вот писем этим адресатам уже никогда не отправить. Инсталляция «Колодец» — это работа, призывающая зрителя к взаимодействию. Наполнить этот кладезь может любой человек: достаточно прислать свои фотографии и письма и таким образом оставить для себя и своей семьи место в истории. В «Колодце» уже много снимков, и рассматривать их очень увлекательно, как будто подглядываешь в чужие окна.
Еще один экспонат выставки, у которого останавливаются надолго, — «Пока не скажут «Cтоп» дуэта МишМаш (Миша Лейкин, Маша Сумнина). Это подвижная скульптура, вентиляторы надувают лица из ткани, и всякий раз эти лица выглядят несколько иначе — и притягательно, и зловеще одновременно.
«Они убили Кенни» формально церковный витраж, но выложен он из коктейльных трубочек, а героями его стали персонажи анимационного американского сериала South Park. К счастью, здесь никто не кричит «Кощунство!». А вот фотографируются с этой работой арт-группы Recycle (Андрей Блохин, Георгий Кузнецов) постоянно. У входа же на выставку гостей встречает скульптура «Авторитарности» Ростана Тавасиева — парафраз на тему памятника Юрию Долгорукому и вообще всякого конного монумента. Только этот не из мрамора: на плюшевой лошади сидит плюшевый же крокодил, а постамент этой композиции вполне классический.
Если госзаказ не идет к авторам, то они сами отправляются ему навстречу: некоторые — с распростертыми объятиями, некоторые — с колюще-режущими предметами. Современные художники хотят сделать российские города ярче, они борются с клише и пытаются найти если не заказчика, то хотя бы зрителя, который пока тоже слишком часто оказывается не готов к подобным креативным решениям. Проект «Госзаказ» предполагается сделать регулярным, эта же экспозиция будет представлена на «Винзаводе» до 12 мая.
Пролетая над / Искусство и культура / Художественный дневник / Театр
Пролетая над
/ Искусство и культура/ Художественный дневник/ Театр
Сценическая фантазия Марка Захарова «Небесные странники» в «Ленкоме»
У нового ленкомовского спектакля два постановщика и один автор. Балетмейстер Сергей Грицай помог Марку Захарову материализовать свои фантазии, гармонизировал визуальный ряд. Непростое ведь дело — соединить земное пространство и небесное.
Пожалуй, никогда Захаров не высказывался столь лирически. Даром что «Небесные странники» он поставил в канун своего 80-летия. Что-то подытоживает, куда-то заглядывает. Пока смотришь спектакль, все время вспоминаешь, как много близких он потерял в последние годы. Появляется на сцене очередной персонаж, а ты видишь в этой роли Абдулова или Янковского. Летит в зал реприза, а ты думаешь, как бы повернул сюжет Горин. И вовсе не потому, что текст плох или артисты нехороши. Просто кажется, что режиссер, словно чеховский черный монах, заставляет нас галлюцинировать.
А «Черный монах», «Попрыгунья», «Хористка» действительно причудливо сплелись в сюжете с «Птицами» Аристофана. Впрочем, в этом вольном сочинении аукается и «Буревестник», а может быть, кто-то еще, мной не расслышанный. В авторской голове они путаются, как во сне. Дымов может приехать в гости к Песоцкому, который тронется умом вместо Коврина, на сцене не появляющегося. И всех соединит Ольга-попрыгунья. И говорить они будут чаще не то, что им написал классик в пенсне, а то, что приснилось, привиделось, послышалось Захарову. Он этого не скрывает: « Великого русского писателя дразнил хоровод человеческих характеров — смешных, нелепых, злобных, прекрасных, великодушных... Они чем-то напоминали мне фантасмагорическую стаю разноперых птиц, летящих под облаками». Здесь ключевое слово «дразнил», какое-то детское для мрачного мизантропа, в маске которого Марк Анатольевич появляется на людях.