Семидесятые годы стали свидетелями того, как экономические неурядицы оказывают дестабилизирующее воздействие на общество. Обострились уже существующие социальные, общинные и этнические проблемы. Особенно тяжелая ситуация складывалась в Северной Ирландии, где и без того глубоко укоренившаяся межнациональная и религиозная вражда между католиками и протестантами усугубилась из-за самых высоких показателей безработицы во всем Соединенном Королевстве. В течение 70-х положение в Северной Ирландии становилось все напряженнее. Движение за гражданские права добилось успеха, в результате чего господствующее положение старых юнионистов оказалось потесненным. Стормонт, автономный парламент Северной Ирландии, завершил свое существование в 1972 г., и Вестминстер ввел прямое правление из Лондона. ИРА возобновила насильственные действия, а параллельно зазвучали агрессивные демагогические речи преподобного Яна Пейсли против католицизма.
Ликвидация Стормонта отнюдь не способствовала установлению мира между общинами католиков и протестантов. Дороги постоянно патрулировались войсками. На южной границе между Ольстером и Ирландской Республикой, откуда ИРА получала деньги и оружие, происходили постоянные инциденты. В конце концов насилие, которое до того ограничивалось территорией Северной Ирландии, распространилось и на другой берег моря в виде взрывов бомб в английских городах и даже покушений на политических деятелей. Один из родственников королевы — известный государственный деятель и адмирал лорд Маунтбеттен погиб на своей яхте в результате взрыва бомбы, подложенной ИРА.
Впервые с 1922 г. была сделана попытка предоставить правительству в Дублине возможность напрямую принять участие в делах Северной Ирландии. Между британским премьер-министром Маргарет Тэтчер и ирландским премьером правительства партии Фине Гэл, Гарретом Фицджеральдом, в ноябре 1985 г. в Хиллсборо было подписано англо-ирландское соглашение. Это привело к бурным протестам со стороны юнионистов Ольстера, которые начали бойкотировать решения Вестминстера. До настоящего всеирландского единства на этом несчастном острове было еще очень далеко. Вековая межнациональная междоусобица продолжалась. Оружие одинаково свободно было доступно и протестантам, и католикам. Постоянные террористические акты ИРА, среди которых был даже обстрел из миномета резиденции премьер-министра на Даунинг-стрит в феврале 1991 г., довели до сознания общественности серьезность положения.
В других точках напряженности страсти не так кипели, но они тоже доставляли беспокойство. Шотландские и валлийские националисты продолжали выступления, но при этом придерживались конституционных форм. После того как в 1979 г. процесс передачи части полномочий Парламента местному органу («деволюция») провалился, кельтский национализм, казалось, отступил, но политический и культурный конфликт в Уэльсе продолжался. Валлийский язык по-прежнему находил страстных защитников, причем особенно яростные из них грозили прибегнуть в качестве протеста к голодовке вплоть до смерти. В Уэльсе местные жители иногда сжигали деревенские коттеджи, принадлежавшие англичанам. В Шотландии сторонники деволюции продолжали борьбу, которая подогревалась экономическим спадом, характерным для 80-х годов. Однако Уэльс и Шотландия оставались мирными сообществами, значительно меньше терзаемыми националистическими муками, чем их кельтские собратья за Ирландским морем.
Большую тревогу вызывали волнения среди чернокожего населения, живущего по большей части в своеобразных гетто — бедных районах больших городов. Время от времени беспорядки происходили в лондонском районе Ноттинг-Хилл и в районе Сен-Пол в Бристоле. Летом 1981 г. даже показалось, что в Британии повторяются ужасы расовых волнений Америки: беспорядки, чинимые чернокожей молодежью в районе Ливерпуля — Токстете и в Брикстоне в Южном Лондоне, длились довольно долго, причем эти события постоянно показывали по телевидению, что способствовало их раздуванию. Еще одна вспышка насилия произошла в Северном Лондоне, в районе Тоттенхем, где чернокожая молодежь убила полицейского. Недоверие, существовавшее между иммигрантами и полицейскими, было одной из причин этих событий. На фоне безработицы, особенно острой среди чернокожей молодежи и при весьма распространенной, хотя и неофициальной дискриминации на работе, при найме жилья и при предоставлении социальной помощи, межрасовые отношения становились причиной для постоянно растущей тревоги.
