Нельзя сказать, что во время войны не было забастовок: в 1942 г. бастовали горняки в Кенте, в 1941 г. имели место стачки ремесленников Клайда, в 1942–1943 гг. — Южного Уэльса. Но на фоне складывающегося национального консенсуса эти стачки казались довольно незначительными. К концу войны, в 1945 г., БКТ обнародовал новый список общественных приоритетов, в который были включены национализация главных отраслей промышленности и коммунальных услуг, обеспечение полной занятости населения, создание государства всеобщего благосостояния в том виде, в каком оно было представлено в докладе Бевериджа. Здесь фигурировала возникшая в военные годы эгалитарная финансовая политика, исходящая их требования «справедливость для всех».
Это стремление к переменам было характерно для всех слоев общества, причем к нему активно примешивался политический радикализм. В период между 1940–1945 гг. Британия «полевела» больше, чем когда-либо в своей истории. В правительстве Черчилля четко прослеживается деятельность министров-лейбористов, оказывавших воздействие на внутреннюю политику. Уже упомянутый Бевин, заместитель премьер-министра Клемент Эттли, министр внутренних дел Герберт Моррисон, Гринвуд, Хью Далтон и др. стали известными политическими деятелями и пользовались доверием народа. На них надеялись, как надеются на талисман, и верили, что после окончания войны наступит период реконструкции. Реформистами были и министры-консерваторы, например Батлер, автор закона об образовании. Их убеждения совпадали со взглядами новых сторонников государственного планирования, среди которых встречались не только теоретики либеральных ценностей, такие, как Кейнс и Беверидж, но и совершенно аполитичные технократы.
Стало ясно, что в радикалов превратились все: и те, кто исполняет государственные обязанности в Вестминстере и Уайтхолле, и остальная публика, что было зафиксировано результатами опросов Института Гэллапа и опубликовано в газетах. Причем этим данным современники не придавали особого значения, так как опросы общественного мнения были еще непривычной формой социологического исследования, к тому же пришедшей из-за океана. На дополнительных выборах в некоторых случаях удавалось выиграть Христианской социалистической партии всеобщего благосостояния, имевшей нечеткую политическую платформу. Народ с энтузиазмом приветствовал Красную армию, особенно популярную после победы под Сталинградом и наступления на Берлин. Поговаривали, что в британской армии даже получили распространение новые левые идеи, которые обсуждали в воинских частях и специальных информационных кружках. Солдаты, несшие службу в пустыне или на Дальнем Востоке, посылали домой гневные письма, в которых говорилось, что после войны они намерены добиваться улучшения своей жизни.
По мере того как война близилась к завершению, мысль о послевоенной реконструкции все глубже укоренялась в сознании людей. В 1918 г. многие задуманные проекты оказались слабо разработанными и, попав в руки Министерства финансов, были забыты. Но на этот раз сама война являлась действительно народной. Идеи были четко выражены, поддерживались общим демократическим порывом и имели научную основу. Как только война закончилась, результат этих умонастроений стал очевиден при довольно драматических обстоятельствах. В мае 1945 г., через несколько дней после победы над Германией, когда военные действия против Японии на Дальнем Востоке еще продолжались, коалиционное правительство Черчилля неожиданно распалось. Глава Лейбористской партии, отвечая на пожелания рядовых ее членов, настоял на том, чтобы министры-лейбористы, к огромному разочарованию Черчилля, покинули кабинет. Всеобщие выборы были назначены на июль.
Повторить «купонные выборы» 1918 г. теперь было нереально. Возможно, Кейнс оказался тогда не совсем прав, утверждая, что чистоту тех выборов подпортили истерические выкрики типа «повесим кайзера», хотя отчасти так оно и было. Общая патриотическая экзальтация ноября-декабря 1918 г. сослужила в то время плохую службу духовному состоянию народа. Настроение, присущее британцам в июне-июле 1945 г., было куда более трезвым. Население сосредоточилось на проблемах жилья, здравоохранения, полной занятости и возрождения промышленности, т. е. гораздо больше интересовалось послевоенным социальным переустройством, чем внешней и имперской политикой. Поэтому престиж и власть Черчилля, который во время войны пользовался огромным уважением, теперь были не только не нужны партии консерваторов, но даже мешали ей.
