На конференции 1932 г. в Оттаве пришел конец веку свободной торговли. Была введена новая система тарифов и так называемые имперские преференции, просуществовавшие до 70-х годов. Влияние таких тарифов на британскую экономику оказалось противоречивым. В некотором выигрыше оказалась только объединенная в картели гигантская стальная индустрия. Избиратели не замедлили высказать свою благодарность. На всеобщих выборах 1935 г. большинство голосов получило прежнее «Национальное правительство», теперь почти целиком консервативное. Этому кабинету консерваторов-управленцев чемберленовского толка широкая поддержка оказывалась до той поры, пока в конце 30-х среди них не произошел новый раскол по вопросам внешней политики.
Экономическая политика «Национального правительства» недвусмысленно строилась на классовом и региональном разделе страны. Для защиты старых промышленных районов были разработаны специальные планы. В обиходе такие районы, как индустриальная Шотландия, северо-восток Англии, Камбрия, Йоркшир, Ланкашир и Южный Уэльс, назывались депрессивными. Они существовали изолировано от остальной части Королевства, и о бедах проживающего там населения в Лондоне и Бирмингеме узнавали, только если там появлялись беженцы оттуда, чтобы участвовать в «голодном марше» или просить милостыню у сограждан, стоящих в очереди за театральными билетами.
По иронии судьбы сообщества людей, живущих в депрессивных районах, оказались замкнутыми в некой самоподдерживающейся модели: производство там сокращалось, а значит, сокращалась облагаемая налогом прибыль. В результате ухудшались условия жизни и ветшало оборудование, т. е. упадок производства ускорялся. На общественное мнение сильнейшее впечатление произвел марш безработных из Ярроу в Лондон.
Среди самых сильных произведений литературы того времени можно упомянуть довольно двусмысленную сагу Джорджа Оруэлла «Дорога к пирсу Вигана», трогательный роман Уолтера Гринвуда «Любовь на пособие», а также драматические повествования Льюиса Джонса «Кумарди» и «Мы живы» — о жизни уэльских шахтерских деревень. Они рассказывали о мучительных последствиях нищеты, которая явилась результатом государственной политики и повлияла на социальную и культурную жизнь страны. При этом мало что делалось, чтобы устранить причину этих бедствий, кроме отдельных благотворительных акций со стороны квакеров и других идеалистов. Правительство оказывало некоторую поддержку областям, пораженным депрессией, направляя туда специальные комиссии, но не предпринимало никаких серьезных усилий, чтобы перестроить промышленное производство на основе новой региональной политики. Томас Джонс однажды не без иронии предложил превратить эти районы в археологический музей на открытом воздухе, а жителей вывезти на поездах в Дагнем и Хоунсло, чтобы они занялись там чем-то полезным. И все же некоторые нововведения были предприняты, и появились промышленные зоны, где благодаря низкой кредитной ставке и инвестиционным грантам были созданы благоприятные условия для групп предпринимателей, желавших начать здесь бизнес. Так, центром производственной активности в 30-х годах стал город Слау в Бакингемшире. Его ужасающий архитектурный облик стал предметом острой сатиры со стороны Джона Бечемена. Но в целом ограничения, наложенные Министерством финансов и Банком Англии, в сочетании с нежеланием правительства принимать срочные меры оставили районы, производившие важнейшую продукцию, без поддержки. Только после того, как в 1935 г. вышла Белая книга по обороне и началось перевооружение армии, в результате которого стали развиваться машиностроение и самолетостроение, безработица заметно сократилась.
Однако основная причина того, почему индустриальным районам, терзаемым депрессией, не оказывалась поддержка, заключалась в том, что они были сравнительно невелики и изолированны. Большинство населения Британии считало, что жизнь после завершения войны стала вполне сносной и даже во многом благополучной. Тридцатые годы характеризовались низкой инфляцией, возможностью приобрести дешевое жилье и растущим разнообразием предложений на рынке. В период между 1933 и 1937 гг. ежегодно возводилось около 345 тыс. домов. Продолжало процветать автомобилестроение, электротехнические, химические и текстильные предприятия. В центре Англии быстро росли и богатели такие города, как Лестер и Ковентри. Радости жизни становились более доступными. Профессиональные футболисты клуба «Арсенал», принадлежавшего Герберту Чапмену, зарабатывали немного, зато в их меню входило шампанское и бифштексы. Линии лондонской подземки доходили в северном направлении до Кокфостерса на границе с Хертфордширом, а на западе до Уксбриджа на границе с Бекингемширом, что показывает, насколько расширилась система обслуживания и насколько далеко расселилось население, причисляющее себя к «белым воротничкам». В загородных поселках вроде Хендона, Харроу и Кингсбери возникали торговые центры, кинотеатры и футбольные поля. Хаотично расположенные, несколько обособленные дома среднего класса протянулись вдоль всех основных магистралей и даже углубились довольно далеко в сельскую местность, поскольку их еще не сдерживал экологический контроль. Впрочем, такой контроль, призванный сохранить зеленый пояс вокруг городов, уже существовал. Западные авеню, проходящие вне Лондона, стали ассоциироваться с безудержным разрастанием промышленных и жилых кварталов, с беспорядочно расположенными фабриками, сооруженными в псевдоисторическом стиле (последующие поколения по непонятной причине стали считать их памятниками стиля модерн). Отсутствие социальных перемен в Британии, несмотря на безработицу и депрессию, объяснялось не только недостатком экономической возможности и политической воли у населения пострадавших индустриальных районов. Все больше и больше британцев получали возможность наслаждаться радостями жизни в пригородных поселках, почти не ощущая при этом тяжести кризисных лет.
