История Сирии. Древнейшее государство в сердце Ближнего Востока - страница 257
Положение Башира как генерал-губернатора Ливана поначалу было шатким. Сыновья его предшественника Юсуфа вступили в сговор, чтобы бороться с ним, а его покровитель аль-Джаззар обратился против него за то, что тот не поддержал его в войне с Наполеоном. Вынужденный уйти, в 1799 году он бежал в Египет на одном из кораблей Сиднея Смита. Затем он подружился с британцами.
После нескольких месяцев отсутствия он вернулся, чтобы сокрушить своих внутренних врагов и укрепить владения. Сыновей Юсуфа ослепили перед казнью. Бекаа вновь присоединили к Ливану, вопреки воле дамасского вали. Теперь аль-Джаззар по отношению к туркам стал вести политику твердости и дружелюбия. В начале 1810 года, когда ваххабиты Неджда, выйдя из пустыни, прорвались за сирийскую границу и угрожали Аджлуну и южному Аврану, Башир явился туда с 15 тысячами ливанцев, чтобы помочь отразить их нападение. Во главе своих победоносных войск он прибыл в Дамаск. Он был уже не просто местным вождем, но принимал участие в сирийских делах и в спорах между соперничающими вали Дамаска и Триполи. Это, однако, привело его к очередному изгнанию (1821–1822), которое он снова провел в Египте. Там он завязал дружбу с Мухаммедом Али, вице-королем страны и основателем ее королевской династии.
Дворец эмира Башира II, Байт-эд-Дин. Построен в 1811 г. в арабском стиле предыдущих веков, в настоящее время музей
Когда несколько лет спустя Мухаммед Али открыл кампанию против Турции, планируя пройти через Сирию, Башир связал с ним свою судьбу. Египетский вице-король ожидал – в качестве компенсации за услуги, оказанные им турецкому сюзерену в войне за Грецию с ее народом, боровшимся за независимость, и в боях в Аравии, где были разгромлены ваххабиты, – что ему по крайней мере отдадут Сирию. Но его расчеты не оправдались. Ливанские войска стояли бок о бок с египтянами во время осады Акко в 1831 году. Благодаря сотрудничеству Башира задача Ибра-гим-паши, сына Мухаммеда Али и командующего египетской экспедицией, оказалась сравнительно легкой. Ибрагим захватил Дамаск, разбил турецкую армию при Химсе, перешел через Тавр и ударил в самое сердце Турции. Он был близок к тому, чтобы нанести последний удар «больному человеку Европы». Но затем Англия, Австрия и Россия вынудили его отступить. В Сирии его режим рухнул в 1840 году. Мечта Мухаммеда Али основать арабскую империю с самим собой во главе оказалась несбыточной. Пока еще в сознании народов не зародились основания для подобного государства. Прошло восемьдесят пять лет, прежде чем другой правитель замыслил не менее амбициозные планы. Это был шериф Мекки Хусейн, чья попытка оказалась столь же преждевременной.
После изгнания Ибрагима турки призвали к ответу Башира. И в первых днях осени 1840 года британский корабль увез его на Мальту.
Мальтийскому изгнаннику было разрешено перебраться в Константинополь, где он и умер в 1850 году. В октябре 1947 года его останки перенесли на территорию дворца, который он выстроил в дни своей славы в Байт-эд-Дине. В Горном Ливане нет другой такой же живописной и роскошной виллы. Воду к ней подвели по акведуку длиной в 9 миль (15 км) из Айн-Захальты, где река питается снегом и дождем, выпадающими на поросшие кедром горы. Ливан при Башире процветал не меньше, чем при Фахр ад-Дине. Башир строил дороги, ремонтировал мосты и помог Бейруту стать тем, чем он является сегодня: воротами в Ливан и Сирию. Мааны и Шехабы избегали города, отчасти из-за того, что ему грозили нападения пиратов и других врагов. Фахр ад-Дин и Башир боролись не только за независимый, но и за Большой Ливан, который бы наряду с горной страной охватил бы побережье и восточную равнину. Оба поощряли внешнеторговые связи. Оба приветствовали у себя политических беженцев и религиозные меньшинства. Башир предоставил убежище некоторым друзам из Алеппо и греко-католикам. В отличие от его непримечательных предшественников Маанов у Шехаба имелись ярко выраженные физические особенности. Орлиный взгляд, хищное лицо тигра и кудрявая борода внушали трепет и благоговение. Он, несомненно, был христианином, но считал публичную демонстрацию своей веры плохим политическим ходом. Его отец был первым из Шехабов, кто отказался от ислама в пользу маронитства. Если Фахр ад-Дин был первым современным ливанцем, то Башир был вторым. В традициях Маанидов Шехабы еще шире распахнули двери для культурных влияний с Запада, особенно в области образования. В своем народе он известен как Башир аль-Кабир (Великий), его имя вошло в легенды и горный эпос. У костров до сих пор рассказывают и пересказывают истории о его справедливости, суровости, мудрости и таланте.
