Так он незаметно добрался до села Воднянцы. На площади напротив кино и ресторана крутанул баранку налево и вскоре оказался на заброшенной дороге. Спустя десять минут он остановил машину перед бывшей корчмой. Время шло к пяти. С верхнего конца дороги наползала серость – первый признак приближавшихся ранних сумерек, а со стороны болота тянулось тоненькое протертое рядно тумана, прозрачного, как дымок слабого костра.
Ставни на окнах были закрыты, нигде ни огонька – значит, Анастасий еще не вернулся с работы. Тишина, тяжелая от влаги и уединения, лежала над этим неприветливым местом, и даже Аввакум, не любивший многолюдья, на миг ощутил себя в стороне от мира слишком одиноким. «Нерадостно живется бедному моему другу, раз он доволен жизнью в такой глухомани», – подумал Аввакум и поспешил обойти дом, осмотреть его, чтобы рассеяться и не заразиться той жалостью, которая на него неожиданно накатила. Ведь по справедливости и он предпочитал жить в стороне от настоящего и поближе к прошлому – только осуществить этого ему всю жизнь не удавалось.
Стоило ему добраться до задней стены дома, как на тропинке, словно выплыв из болотного тумана, появился старый Драгнев. Материализуясь из мглы, он выглядел еще более огромным, чем на самом деле, почти нереальным, и Аввакум, хоть и привык к всяческим неожиданностям, почувствовал вдруг неприятный холодок между лопатками.
– Это вы друг доктора? – пробасил, как из бочки, Драгнев.
– Допустим! – уклончиво ответил Аввакум.
– Если вы, добро пожаловать! – сказал старик. – Доктор поручил мне вас встретить, если приедете раньше, чем он вернется с работы. Ого! – кивнул он в сторону «Волги» Аввакума, поворачивая в замке ключ. – Да вы на колесах! Браво! «Волги» я уважаю! – он распахнул дверь, жестом приглашая Аввакума войти. – И тех, у кого они есть, уважаю! – дополнил он.
– Полноте, – сдержанно улыбнулся Аввакум. – Разве не видите, что у машины белый номер?[5]
– Это подробности! – заявил Драгнев. – Я, вообще-то, сначала на человека смотрю, а уж потом на номер.
Он включил электрический радиатор и пригласил Аввакума сесть поближе.
– Влажновато здесь! – пояснил он. – С болота так и тянет сыростью.
– В доме у доктора вы распоряжаетесь, как свой человек; видно, вы с ним добрые друзья?
– Звать меня Спиро Драгнев, – представился старик, слегка поклонившись с важным, исполненным достоинства видом. – Родом я из Пештеры, бывший лесничий и преподаватель лесоводства, работал на лесопилке, а долгие годы управлялся в этой вот корчме, – он топнул. – Теперь я человек одинокий, потому и сошелся так быстро с доктором. Он тоже одинок.
– Так здесь был ресторан? – с любопытством осмотрелся Аввакум. – И вы им заведовали?
– Заведовал. А два года тому назад дорогу спрямили. До тех пор жизнь тут кипела вовсю, шоссе проходило у самого порога заведения. Можете себе представить?!
– Могу! – улыбнулся Аввакум.
– Как бы не так! – нахмурил брови старик. – Ничего вы не можете себе представить. То, что здесь творилось, вам и во сне не снилось!
– Ишь ты! – засмеялся Аввакум.
– В селе у меня большой дом, но я одинок, жена умерла, сын что-то там строит в Ливии, время свое я посвящаю в основном охоте. Даже председателем охотничьей дружинки меня выбрали.
– А на кого охотитесь? – поинтересовался Аввакум.
– На диких уток да гусей. На болоте их сколько хочешь.
– Это ваше ружье? – спросил Аввакум, кивнув головой на стену.
– Мое. Позавчера его здесь оставил, потому как дождь лил, как из ведра.
– Позавчера дождя не было.
– Значит, не позавчера, забыл. Нравится ружье-то?
– Я в них не разбираюсь.
– Откуда вам! Доктор мне говорил, что вы археолог.
– А ружье прекрасное, это видно!
– Винчестер.
– За границей покупали?
– Да нет. Куда там! Один приятель привез.
– Значит, с этим ружьем вы и охотитесь на болоте?
– И с этим, и с другими. У меня три ружья. Я уж больше тридцати лет охочусь!
– Небось, и местность здесь знаете, как свои пять пальцев?
– Конечно.
– И болото знаете, как свои пять пальцев?
– И болото.
– А где убили собак моего друга?
– На болоте.
– Почему?
Старик глянул на него мрачно.
– Вам что-нибудь известно?
