двигаются по траектории"?
По словам английского физика Поля Дирака, квантовая теория строится
главным образом на таких понятиях, которые "не могут быть объяснены с
помощью известных понятий и даже не могут быть объяснены адекватно словами
вообще" /8/. Это убеждение разделяют и советские ученые. "Квантовая
механика, - пишет академик М. Омельяновский, - отражает в точных понятиях
движение атомных объектов, которое в одних условиях похоже на движение
частиц, в других - на распространение волн и которое одновременно коренным
образом отличается от них обоих. Вместе с тем, и это надо подчеркнуть со
всей определенностью, - такое движение непредставимо" /9/. Таким образом,
перед нами и логическое противоречие, и полная невозможность представить
объект в виде наглядной модели, однако речь все же идет о действительности.
Нильс Бор подчеркивал, что в исследовании микромира наука ориентируется
одновременно на "две взаимоисключающие установки" /10/. Это значит, что
явление уже невозможно втиснуть в прокрустово ложе старого синтеза; его
приходится описывать в противоречивых терминах. На этом строится
провозглашенный Бором принцип дополнительности, который, по его мнению,
можно приложить и к психологии, и к другим областям знания. Между тем
задолго до установления принципа дополнительности в науке аналогичным
способом строились и вероучительные формулировки христианства, и
антиномичная логика буддистов.
Антиномии религиозных символов напоминают "дополнительное" описание
реальности у физиков. Именно это имел в виду немецкий богослов Денцер, когда
утверждал, что "теоретико-познавательные следствия из атомно-физической
ситуации выходят за рамки физики и далеко вторгаются в современное
богословие" /11/.
x x x
Столь же неуютно почувствовал себя рационализм и в своей старейшей
крепости - математике, которую с античных времен считали каркасом
естествознания. В начале нашего века математику потряс своеобразный "кризис
основ", вызванный обнаружением парадоксов и противоречий, к которым привели,
казалось бы, бесспорные методы традиционной логики. Преодолению этого
кризиса были посвящены работы Б. Рассела, Д. Гильберта, А. Колмогорова и П.
Новикова. Результатом кризиса явилось разделение математики на несколько
ветвей, несколько "математик", в зависимости от употребляемых средств
доказательства. Так, теорема, бесспорно доказанная в рамках классической
математики, оказывается неверной в рамках математики интуиционистской. А в
30-х годах нашего века венский логик Курт Гедель в своей знаменитой теореме
о неполноте показал, что даже среди простейших суждений об арифметике целых
чисел имеются утверждения, которые в принципе нельзя ни доказать, ни
опровергнуть. Иными словами, оставаясь в рамках математической, строго
формальной логики, невозможно построить единую непротиворечивую систему
утверждений даже о простейших свойствах чисел.
Приведем еще один пример. В 1922 году петроградский математик А.
Фридман на основании решения уравнений Эйнштейна пришел к выводу, что
Вселенная должна иметь замкнутую форму и что при этом она, по-видимому,
непрерывно расширяется /12/. Даже сам Эйнштейн, теория которого была
положена в основу работ Фридмана, сначала не мог согласиться с подобным, на
первый взгляд фантастическим, выводом. Лишь в мае 1923 года он опубликовал
заявление, в котором признавал правильность парадоксальных заключений
Фридмана (См. приложение 4).
В такое же противоречие с повседневным мышлением вступило и
эйнштейновское понятие о времени. Нам кажется вполне естественным, что, если
бы материя полностью исчезла, время и пространство продолжали бы
существовать. Осталась бы, так сказать, "теоретическая пустота", а часы и
минуты шли бы своим чередом; ведь разве можно "остановить" время! На самом
же деле, как доказал Эйнштейн, с исчезновением материи исчезли бы и
