История Первого Болгарского царства - страница 38

В Европе того времени существовали четыре большие державы, две христианские империи на востоке и на западе[194] и два варварских государства между ними. Ситуация оказалась слишком простой и сбалансированной, чтобы продолжаться длительное время. Первым сделал ход Ростислав. Он долго кокетничал с христианством, но перед ним стояла почти такая же проблема, как перед Болгарией. У моравов распространение христианства оказалось связано с франкским влиянием: миссионеры, которые наводнили страну, являлись слугами епископа Пассау и Людовика Немецкого. И все же христианство стало желанным явлением: оно могло поднять престиж моравского государства и его культуру, и обеспечить большее единство племен на основе империи Ростислава. Но христианство должно было стать национальной религией, а не немецкой или латинской. Беспокойный ум Ростислава искал новое решение этого вопроса.

В начале 862 г. из Моравии в Константинополь отправилось посольство, просившее императора прислать учителя, способного преподать истинную веру на славянском языке[195].

В это время в христианском мире бушевала война, духовная борьба, которая формировала судьбы всей Европы. Каприз Провидения допустил, чтобы в мире одновременно появились два крупных деятеля духовной истории, чьи амбиции и идеи неизбежно вели к конфликту. В апреле 858 г., благодаря помощи доверчивого западного императора Людовика II, некий Николай поднялся на папский трон в Риме. Восемь месяцев спустя, на Рождество, кесарь Варда, регент Востока, грубо отстранивший прежнего патриарха Константинополя Игнатия, назначил на его место своего друга, первого секретаря Фотия.

Римский папа Николай I был полон безграничной энергии и готов к принятию решений смелых и дальновидных, за что последователи называли папу человеком дела, а не слов, все таланты которого были направлены на достижение одной великой цели — установлению мирового господства католического престола. В это время христианский мир все еще оставался единым, за исключением отдаленного юга и востока, где копты, армяне или несториане потворствовали различным ересям; духовные вершины христианства составляли пять патриарших престола — Рим, Антиохия, Александрия, Иерусалим и Константинополь. Из всех патриаршеств римская епархия, престол святого Петра, всегда по праву считалась первой. Ее юрисдикция простиралась по всей христианской Европе к северу и к западу от Адриатики (если бы не Сицилия и Калаврия), т. е. она подчиняла себе обширную область, значительно увеличившуюся за недавние столетия благодаря распространению христианской цивилизации в странах Балтийского и Северного морей. В сравнении со своим римским соперником патриарх Константинополя казался парвеню, так как данное патриаршество было создано последним; но он всегда обладал большой властью благодаря своей связи с Восточной империей, во всех провинциях которой являлся духовным владыкой. Другие патриаршества не представляли теперь большой важности; их престолы располагались на территориях, находившихся под властью неверных. Хотя патриаршества имели свой порядок старшинства, кроме Рима, ни одна из них не рассматривалась как обладающая наивысшей юрисдикцией над другими; единственным высшим органом церкви являлся Вселенский Собор, на который каждый патриарх посылал своих представителей; такие же представители приглашались на менее важные синоды и советы в любом патриаршестве, но, за исключением Константинополя, их проводили крайне редко; те патриархи, которые чувствовали себя свободно по отношению к светской власти, рассматривали свою власть как вызов авторитету правителей государства[196].

Николай желал изменить сложившуюся ситуацию. Он являлся первым епископом мира и намеревался стать единственным высшим епископом. Однако папе пришлось столкнуться с непониманием даже среди собственных подданных. Германская церковь всегда находилась под влиянием светских властей и потворствовала прихотям германских монархов. Николай решил бросить вызов светскому государю. Кульминационный момент борьбы наступил в 863 г., когда по матримониальному желанию Лотаря из Лотарингии папа торжествующе утвердил его на престоле и бросил вызов всему большому клану Каролингов. В то же самое время он обратил внимание на Восток, на соперничающую с Римом империю, где нарушение на выборах Фотия на патриарший престол предоставило ему роскошную возможность для вмешательства.