История Ирана и иранцев. От истоков до наших дней - страница 94

Шрифт
Интервал

стр.

На кладбище в Астане, в области Турфана, относительно позднем (VII—IX вв.), пусть даже отдельные могилы датируются IV в., найден исключительный набор сокровищ: привозные изделия из разных стран, живопись на шёлке и рисунки на бумаге, ткани, статуэтки и несколько произведений круглой скульптуры — кони с очень маленькими головами и массивными телами, характерные для мусульманской иранской миниатюры.

Куча с её двумя большими памятниками, Кызылом и Кумтурой (где особо чувствуется китайское влияние), и ещё несколькими менее значительными доминировала во всём таримском искусстве и воздействовала на него — в Шорчуке, например, и в Карашаре искусство имело кучанские черты, хотя статуэтки статичней, а живопись испытала влияние китайской.

Пещеры Кызыла, с V в. и приблизительно до 750 г. обитаемые, впечатляют гармоничным сочетанием форм и красок, разве что в последние десятилетия слегка испорченным из-за китайского влияния, столкнувшегося с местными традициями и не сумевшего заменить их новыми. Присутствие сасанидского искусства здесь можно опознать по тысяче признаков, хотя бы по изображениям развевающихся лент. Явно ощутим вкус к повествовательности: художник с удовольствием воспроизводил эпизоды из жизни Будды и иллюстрировал джатаки. Моделировка здесь отчётливая, колорит сдержанный, использование рассеянного света и моделирующих теней придаёт очень изящным персонажам успокаивающую безмятежность и скрытую чувственность. Здесь изображены как религиозные, так и светские сцены, сражения, донаторы — мужчины и женщины, и эти сцены больше говорят о жизни двора, чем о жизни монастырей. Многочисленные женщины затянуты в короткие жакеты, а их груди совершенно бесстыдно открыты. Танец царицы Чандрапрабхи опять же напоминает изображения обнажённых женщин в Аджанте, выявляя в этих произведениях, столь иранских по духу, присутствие мощного индийского течения.

Произведения искусства из Тумшука, трудно поддающиеся датировке, относятся, видимо, к IV—VI вв. От всех строений, которые, надо полагать, были колоссальными, в мрачной груде земли сохранилась только многочисленная круглая скульптура — статуи, довольно маленькие, но, возможно, самые прекрасные во всей Центральной Азии, и несколько фрагментов фресок.

Было бы нелепо утверждать, что без цивилизации восточного иранского мира не существовало бы ни исламского искусства, ни исламской цивилизации. Зато отнюдь не нелепо предполагать, что они были бы совсем другими. Об этом свидетельствует всё. Что я говорю? Всё об этом буквально вопиет. Достаточно лишь сравнить фрески из оазисов и живопись багдадской, так называемой арабской школы (XIII в.), чтобы в этом убедиться. Достаточно лишь прочесть Фирдоуси...

Несомненно, придётся ещё очень долго ждать, чтобы мир воздал древнему Ирану должное за всё, чем ему обязан.

Глава X. ИРАН ПОД АРАБСКИМ ВЛАДЫЧЕСТВОМ

Ни одна религия, которой предстояло стать мировой, ни христианство, ни буддизм, ни другие не добивались признания с такой скоростью, как ислам. Ни один язык не получил международного признания так быстро, как арабский. Ни одна цивилизация не сформировалась за такое короткое время, как исламская. Немногим более чем через сто лет после хиджры (622 г.), года переселения пророка Мухаммада в Медину, года, от которого отсчитывается мусульманская эра, арабы, вышедшие из своих пустынь, были уже в сердце Западной Европы — в Пуатье, где их в 732 г. остановил Карл Мартелл, и в сердце Центральной Азии — на реке Талас, где в 751 г. разгромили китайцев. Немногим более чем через двести лет после той же исходной даты мусульманскую цивилизацию можно было считать полностью сформировавшейся, и она сверкала полным блеском. Конечно, к тому времени не все покорённые народы уже обратились в ислам, и понадобится ещё многое, чтобы они это сделали, и всегда будут оставаться отдельные группы, упорно придерживающиеся веры предков. Конечно, язык завоевателей усвоили не повсюду, например, его не переняли в Берберии, и он только на время будет признан в Иране, который в конечном счёте откажется от него. Конечно, их культура ещё будет развиваться и менять направление. Но главное уже произошло. Этот поразительный успех в какой-то степени может быть объяснён пороками или ошибками тех, кто мог бы ему помешать, в первую очередь византийцев и Сасанидов. Те и другие, как мы видели, истощили себя в нескончаемых сражениях. Те и другие установили деспотическую власть, душили подданных налогами, почти не предоставляли им свободы вероисповедания, и армии, во многом состоявшие из наёмников, служили им плохо... Однако прежде всего этот успех — заслуга самих арабов, издавна привычных биться меж собой и отныне объединившихся, вдохновляемых уверенностью, что война, которую им предстоит вести, не только фантастически обогатит их, но будет ещё и священной, станет лучшим делом, какое они могли бы совершить, а если они погибнут, отворит им врата рая. Этот успех связан с тем, что арабы повсюду выступали как освободители, как «защитники» прежде всего христиан и иудеев, потом маздеистов, а может быть, и с тем, что религиозное, политическое и социальное они воспринимали как нерасторжимое целое, создавая монолитную цивилизацию. Наконец, он связан с восхищением, какое вызывал столь великолепный инструмент, как арабский язык, побудивший великого Бируни, вообще-то приверженного иранским традициям и часто сурового к завоевателям, сказать: «Я бы предпочёл, чтобы меня порицали на арабском языке, чем хвалили на персидском».


стр.

Похожие книги