ЭКСПАНСИЯ МИРОВЫХ РЕЛИГИЙ
Ничтожная роль, какую сыграл маздеизм в Средней Азии и в Китае, куда он мог попасть в начале VI в., а может быть, в V или даже в IV в. и где о его присутствии свидетельствуют недавно найденные надписи в Лояне, Чанъани и Кайфэне, не может не смущать, особенно если допустить, что Заратуштра родился в Хорезме, и учесть, какое отчаянное сопротивление маздеисты Согдианы оказали исламу. Тем не менее факт, что обилие буддийских, манихейских и христианских текстов в Согдиане контрастирует с полным отсутствием маздеистских и что согдийская иконография знакомит с множеством местных божеств, возможно, отчасти перенятых в Месопотамии, если столько раз изображалась действительно богиня Нана, а также, вероятно, в Индии, как четверорукие женщины с символами луны и солнца в руках — в них явно ощутимо индийское влияние, но они не имеют никаких прямых индийских прообразов. Правда, в маздеизме не было сильных иконографических традиций, и, соперничая с образами, какие предлагали другие религии, он мог себя выразить, только заимствуя те же образы. Тем не менее довольно маловероятно, чтобы под персонажем, очень похожим на индусского Шиву, подразумевался Ахурамазда. Немало и изображений «национальных» божеств, неизвестных в других местах, как терракотовые статуэтки человека на троне, имеющем форму верблюда, — «Суй шу» называет это божество «бухарским богом», а также семейных божеств, какие в окружении коленопреклонённых и стоящих донаторов можно видеть в нишах или на алтарях многих домов Пенджикента.
Несмотря на присутствие и живучесть других религий, «Сериндию» можно было назвать «землёй Будды» — до такой степени её заполнил буддизм, и известно, какой успех он имел в Китае. Бесспорно, что какую-то роль в его распространении сыграли индийцы, и их влияние, на признаки которого в якобы маздеистских реалиях мы только указали, часто было значительным. Его выдают в Пенджикенте VIII в. изображения сцен из «Махабхараты». Путешественник Фа Сянь, проезжавший через Миран в период между 399 и 412 гг., утверждал, что население там говорит на индийском языке; тамошние росписи испытали сильное влияние Гандхары. Но и иранцы сыграли в этих землях почти столь же важную роль, как индийцы.
Крупнейшей фигурой зарождавшегося китайского буддизма был Ань Шигао, парфянин, в котором некоторые видят скорей согдийца из Бухары, прибывшего в 148 г. в Лоян, столицу Китая, в обществе соплеменника, известного прежде всего по своему прозвищу «Аршакид, сведущий в тайнах». Через сто лет, в 247 г., в Нанкине высадился потомок древнего согдийского рода, долго живший в Индии, а потом переселившийся в Тонкин: развив колоссальную активность, он стал главным проводником буддизма в Южном Китае. Почти в ту же эпоху юэчж по имени Да-Фу, семья которого осталась в Ганьсу, в свою очередь показал себя неутомимым и талантливым переводчиком текстов. Конечно, история сохранила или забыла имена не только этих людей. Хотан очень рано стал важным центром распространения буддизма — об этом свидетельствуют и обилие переводов индийских текстов с V по VII в., и большое число путешественников, направлявшихся туда как в паломничество к истокам. Именно так поступили один человек из Хэнаня около 260 г. или миссия, отправленная императрицей У в 695 г., чтобы нанять знаменитого переводчика.
Мы ничего не знаем об иудейских общинах, несомненно, селившихся в Центральной Азии с начала христианской эры, и об их присутствии свидетельствуют всего две рукописи — письмо VIII в. на еврейскоперсидском языке из Дандан-Уйлыка (Хотан) и молитва IX в. на древнееврейском языке из Дуньхуана.
Несторианское христианство проникло в Систан, Бактрию, Арию и Маргиану в V в. В него частично обратились в 498 г. эфталиты и в 549 г. попросили католикоса о создании епископства. Тем не менее его главным центром остался город Мерв, и именно оттуда оно распространилось в Согдиану, где в VIII в. в любом случае имелось епископство, в Хорезм, где в конце IX в. стало преобладающей религией, и к тюркским кочевникам долины Чу. О его положении в оазисах Тарима в ранние эпохи почти ничего не известно, и только во времена уйгуров появились свидетельства его процветания в виде текстов или произведений искусства, таких, как фреска «Вербное воскресенье» (IX в., Берлинский музей) из Ходжо, но миссионеры, пытавшиеся нести Евангелие в Китай, выезжали из Тарима. Зато появление христианства в Китае хорошо известно по знаменитой стеле в Сиане, датируемой 781 г. Вслед за кратким изложением догмы на ней описана история несторианства с момента, когда его принёс в Китай в 635 г. Алобэнь (Авраам) и когда в 638 г. была заложена первая церковь, до самой даты составления надписи: оно просуществовало пару веков и исчезло в ходе преследований IX в. Надпись на стеле сделал некий Адам, по-китайски Цзин-цзин, принадлежавший, видимо, к числу самых активных миссионеров, коль скоро «Гимн Святой Троице», найденный в Дуньхуане, переводе сирийского на китайский (VIII—IX вв.), завершается перечнем пятидесяти пяти его работ (если только это не работы его тезки).
