Афганцы оставались правоверными суннитами и сохранили свои воинские доблести, которые веками демонстрировали в походах на Индию. Шиитский деспотизм Сефевидов стал для них невыносим, и они не видели причин, по каким им следовало бы его терпеть дальше. Тогда-то некий Мир Вайс, вождь племени гильзаев, решил перейти к действию. Пожаловавшись исфаханскому двору на некомпетентность наместника Кандагара — Гургена, русского, обратившегося в ислам, — и на недоверие, которое тот вызывает, но ничего не добившись, он в 1707 г. устроил убийство наместника и объявил себя независимым. Имперское правительство никак не отреагировало. Казалось, для суннитов настал час взять реванш у шиитов. Мир Вайс рано умер, и на борьбу афганцев поднял его племянник Махмуд-хан. Сефевидская армия потерпела поражение, Исфахан в 1722 г. был взят и разграблен, и Махмуд провозгласил себя шахом (1722-1725). Наконец Иран был под политическим контролем иранцев, даже если их считали иноземцами, но потерял единство и вновь подпал под иго суннитов.
Империя оказалась в отчаянном положении. Афганцы многое дезорганизовали, многое уничтожили, многих убили — около миллиона человек, говорят персидские историки: кого-то случайно, но в основном сознательно выбирая жертв, прежде всего шиитов и верных сторонников режима, в том числе много армян. Пробудились все враги, а вместе с ними старые демоны независимости провинций и племён. Османы в 1723 г. заняли Тифлис и Керманшах, в 1724 г. Эривань и Хамадан, в 1725 г. Тебриз; русские — все области к югу от Каспийского моря, Баку, Гилян, Мазандеран, Горган (1723). Многие провинции отказались признавать афганца и его преемника Ашраф-шаха (1725-1732). Нужен был сильный человек. И вскоре найдётся тот, кто своим мечом начертит в восточном небе ослепительный круг, откуда упадёт отнюдь не несколько капель крови.
Имам-кули Надир, который станет Надир-шахом, остаётся загадочной фигурой для историков, хотя его авантюры, его личность, его головокружительная военная эпопея, последняя в азиатской истории, казалось бы, должны были побудить направить на него все прожектора. Его биография полна подвигов, колоритных, забавных, а чаще жестоких историй, словесных острот, надменных отповедей. Разве не была хлёсткой реплика, которую он бросил в ответ тем, кто заметил, что он имеет недостаточно знатное происхождение, чтобы жениться на дочери Великого Могола, руки которой он пожелал: «Да, но я сын своей сабли»?
Он принадлежал к тюркскому племени афшаров, во время стычки попал в плен к узбекам, восемь лет оставался их «рабом» и хотел взять у жизни реванш. Сумев бежать, он поступил на службу к одному хану, убил его, похитил его дочь, потом, в 1728 г., совершил второе убийство, очень похожее на первое, память о котором история, может быть, и не сохранила бы, если бы оно не повлекло тяжких последствий. Человек, которого он убил на этот раз, был вождём тюркского племени каджаров. Оно было могущественным. Оно пожелало отомстить и добилось лишь того, что потерпело поражение. Чтобы верней его контролировать, Надир взял в заложники сына своей жертвы, юного Ага Мухаммада, и велел оскопить его. Евнух этого не забудет. С ним мы ещё встретимся.
Чтобы избавить страну от афганцев, Надир вступил в соглашение с Тахмаспом, номинальным шахом-Сефевидом. Он не нуждался в последнем и исключительно сам, но некоторым образом с санкции шаха предпринял завоевание Ирана в атмосфере народного энтузиазма и под неизменные возгласы одобрения. Он вступил в Исфахан, освободил Тахмаспа и сделал вид, что посадил его на трон (1730-1731). Через пять лет он сместил его преемника Аббаса III (1732-1736) и добился от собрания именитых лиц, прибывших со всей страны, чтобы шахом провозгласили его. Захватив Иран и утвердив свою власть, он заодно изгнал захватчиков: с одной стороны — османов, у которых в 1732 г. отобрал Месопотамию и которых вынудил в 1736 г. подписать мир, восстанавливавший границы 1639 г., с другой стороны — русских, которых в 1738 г. вытеснил из Армении и Азербайджана. Более того, он совершил молниеносные рейды на Согдиану и Хорезм, где подчинил оба ханства — Бухарское и Хивинское, в 1739 г. ходил на Индию и дошёл до самого Дели, откуда привёз несметную добычу, в числе которой всегда упоминают знаменитый «Павлиний трон» (Тегеран, Сокровищница). Говорят, он был безумцем. Если его солдаты после таких побед могли в 1747 г. его убить, значит, так оно и было и его безумие стало невыносимым даже для людей, привычных ко всему.
