Историю морских карт и их авторов проследить даже труднее, чем историю мировых карт и людей, которые занимались их составлением. Причина в том, что за всю историю человечества не было такой группы людей – за исключением, возможно, профессиональных преступников, – которые более неохотно вели бы записи, чем моряки. Они были философами, но не обладали преимуществами университетского образования; математиками, но скорее по необходимости, чем по призванию; астрономами, лишенными иной обсерватории, чем корабельная палуба. Они держали свои знания при себе и не спешили ими делиться.
Людей, которые отправлялись «в море на кораблях» бороздить бескрайние просторы, всегда окружала атмосфера тайны. Их самих это вполне устраивало. Ни рыбаки, уходившие за добычей далеко в море, ни торговые моряки не стремились эту атмосферу развеять. Наоборот, они тщательно ее поддерживали и отказывались раскрывать свои секреты, а именно с помощью каких магических средств им удается провести корабль из одного места в другое. В древности, как и сегодня, знание кратчайшего маршрута между двумя портами или, скажем, между местом лова и родной деревней имело вполне конкретный денежный эквивалент. В древности каждый моряк сам, в поте лица и с опасностью для жизни, делал для себя карты. Секреты ремесла, содержавшиеся в них, тщательно охранялись, так что ранние морские карты либо изнашивались от постоянного употребления, либо просто уничтожались – сознательно и предумышленно. А почему нет?
Историки утверждают, что до изобретения морского компаса мореходство ограничивалось прибрежными водами; некоторые заходят даже так далеко, что утверждают, что суда выходили в море только при свете дня. Эта интересная гипотеза хорошо согласуется с популярной и привлекательной теорией о том, что искусство навигации расцвело именно с появлением компаса. Но она не подкреплена доказательствами и, кроме того, противоречит самой природе моряка, которая, как природа муравья или пчелы, практически не изменилась за последние три тысячи лет или больше. Рыбак, следуя за рыбой, не думает ни о жизни своей, ни о здоровье, а рыба мигрирует. Кому из нас приходилось слышать о рыбаке, который бросил бы погоню за богатым косяком рыбы только потому, что у него нет компаса или наступил вечер?
Первая важная глава в истории морских карт и искусства навигации имеет отношение к плаваниям финикийцев. Происходило это примерно за двенадцать столетий до рождения Христа. Об этом народе, его истории, торговле и религии известно немало, но вот морские достижения финикийцев – дело иное. От них не осталось ни записей, ни карт, только материальные следы. Чем занимались и где плавали финикийские моряки, можно узнать лишь из обрывочных записей и ссылок, сделанных чаще всего случайными людьми. Однако они оставили на берегах и островах Средиземного моря глубокие, нестираемые отметины. Не может быть сомнений, что дальнейшее развитие навигации и появление точных морских карт без финикийских моряков было бы невозможно.
Финикийцы были боковой ветвью одного из семитских племен, называвших себя ханаанами[28]. Сидон, «первородный» ханаанин, назван в Книге Бытия одним из потомков Хама. В начале своей истории финикийцы в борьбе за существование отвоевали для себя скромную часть побережья Сирии между рекой Элевтера (Нахр-эль-Кебир) на севере и горой Кармель на юге. Эта земля и звалась Ханаан. Ветхий Завет и древнеассирийские таблички называют ее обитателей также сидонийцами. Геродот пишет о том, что город Тир (иначе Сур, Сурра или Сарра) был основан за 2300 лет до него, а значит, примерно в 2756 г. до н. э. «Тир, – пишет Страбон, – занимает целый остров и построен почти так же, как Арад [Руад]; с сушей его связывает дамба, которую построил Александр при осаде города; и у него две гавани, одну из которых можно закрыть, а другая, называемая «египетской», открытая. Дома в городе, говорят, имеют много этажей, даже больше, чем дома в Риме, и по этой причине, когда произошло землетрясение, город был чуть ли не полностью стерт с лица земли. Город пострадал также, когда его после долгой осады взял Александр; но он преодолел все эти несчастья и возродился, как за счет мореходного искусства своего народа, в каковом финикийцы в целом превосходили все народы всех времен, так и за счет их красилен для пурпура, ибо тирский пурпур, как известно, самый красивый из всех; и раковины для пурпура вылавливают недалеко от берега; и легко достать прочие вещи, необходимые для крашения; и хотя из-за огромного количества красилен жить в городе неприятно, но все это делает город богатым через превосходное мастерство его обитателей».
