», просили у него «философских аргументов, которыми бы мог удовлетвориться разум, умоляя его научить их не только повторять, но и понимать то, что он передавал им, потому что нельзя верить, не понимая, смешно проповедывать то, чего не постигают ни учитель, ни ученики… Изучение философии не может иметь никакой другой цели, как только приводить к Богу, к которому все должно стремиться. Для чего же и позволяется верующим чтение книг, рассуждающих о мирских делах и сочинений язычников, как не для того, чтобы приготовить их к пониманию истин св. Писания, чтобы развить искусство, необходимое для защиты этих истин? Вопросы, составляющие предмет христианской веры, трудны и сложны: необходимо пользоваться всеми силами нашего разума для того, чтобы софизмы врагов христианства не нарушили чистоту нашей веры».
Церковь скоро поняла всю важность этого первого порыва к свободе, этого возрождения духа исследования и анализа. Обозначенная своими внутренними реформами, церковь тем не менее начала опасаться и немедленно объявила войну новым преобразователям, метод которых был для нее гораздо опаснее их учения. Вот великий факт, появляющийся в конце XI и в начале XII века, в то время, когда церковь находится в теократическом и монашеском состоянии. К этому времени принадлежит первая серьезная борьба между духовенством и свободными мыслителями. Споры Абеляра и св. Бернара, Суассонский и Санский соборы, на которых осужден был Абеляр, суть не что иное, как выражение борьбы, игравшей такую важную роль в истории новейшей цивилизации. Такова главная отличительная черта состояния церкви в XII веке, на котором мы и остановимся сегодня.
В это же самое время происходило другое движение, совершалось освобождение городских общин. Странная непоследовательность невежественных и грубых нравов! Если бы эти горожане, так страстно стремившиеся завоевать себе свободу, узнали, что есть люди, домогавшиеся признания прав человеческого разума, права анализа, люди, которых церковь признает еретиками, – то эти люди тут же были бы сожжены или побиты камнями. Абеляр и его приверженцы не раз подвергались такой опасности. С другой стороны, мыслители, боровшиеся за права человеческого разума, говорили об усилиях освобождавшихся горожан, как об ужасном беспорядке, как о разрушении общества. Философское и общинное движение, освобождение политическое и освобождение умственное враждовали между собою. Нужны были целые века, чтобы прекратить вражду между этими двумя великими силами, чтобы заставить их убедиться в общности своих интересов. В XII веке у них не было ничего общего. Мы скоро убедимся в том, когда в следующем нашем собрании будем рассматривать освобождение городских общин.
Сравнительная картина городских общин в XII и XVIII веках. – Двойной вопрос: – 1) Об освобождении общин. – Состояние городов между V и X вв. – Упадок их и возрождение. – Восстание общин. – Хартии, данные им. – Социальные и нравственные последствия освобождения общин. – 2) О внутреннем управлении общин. – Народные собрания. – Должностные лица. – Высшая и низшая буржуазия. – Различное состояние общин в различных странах Европы.
Мы довели до XII века историю двух первых элементов новой цивилизации – историю феодального устройства и историю церкви. Сегодня мы должны заняться третьим из этих основных элементов, т. е. городскими общинами, ограничиваясь и здесь XII веком как пределом, на котором мы до сих пор постоянно останавливались.
В отношении к общинам мы поставлены иначе, нежели в отношении к церкви или феодальному устройству. Феодализм и церковь в рассмотренный нами промежуток времени достигли уже некоторой полноты и оконченности, хотя впоследствии и получили еще дальнейшее развитие; мы видели, как они родились, выросли, созрели. Ничего подобного нельзя сказать об общинах. Они получают место в истории только в конце изучаемой нами эпохи, в XI и XII столетиях. Конечно, у них и прежде была история, достойная изучения; следы их существования встречаются гораздо раньше этого времени; но с полною ясностью, в качестве важного элемента новой цивилизации, они являются на великой сцене мира только в XI веке. Вот отчего, изучая феодальное устройство и церковь в промежуток времени между V и XII столетиями, мы видели связь между причинами и действиями, видели, каким образом последние возникали из первых; всякий раз, когда посредством предположения, догадки, мы выводили из принципов известные результаты, мы могли доказать свои выводы исследованием самых фактов. При изучении общин мы будем лишены такой возможности; мы будем присутствовать при их рождении, и потому я могу показать вам сегодня только причины, происхождение их. О последствиях существования общин, о влиянии их на ход европейской цивилизации, я буду говорить как бы предсказаниями. Мне будет невозможно подтвердить слова свои свидетельством современных известных фактов. Только впоследствии времени, между XII и XV веками, мы встретим полное развитие городских общин; только тогда учреждение принесет все плоды свои, а история докажет справедливость наших выводов. Обратите внимание на эту особенность нашего положения, и она заранее покажет вам, как много неполного и преждевременного будет представлять картина, которую я собираюсь изложить пред вами.
