Я уверена, что, возвращаясь после работы домой, он надевает эту самую красную майку.
Почтальон также сказал, что, выйдя на пенсию, хотел бы жить в деревне и что пора бы уже навести справки о подходящем земельном участке, на котором он мог бы заняться фермерством, но жена против, и он не может сдвинуться с мёртвой точки. Не знаю, исполнится ли его мечта, но я уверена, что, получи он землю, этот человек обязательно вырастил бы хороший урожай, отдаваясь работе с таким же рвением, с каким он все сорок лет служил почтальоном. Считается, что мир меняют выдающиеся, авторитетные личности, но мне подумалось, что на самом деле изменения происходят благодаря таким вот людям, которые, каждый на своём месте, изо дня в день добросовестно исполняют свои служебные обязанности.
Допив воду и взвалив на плечи тяжёлую ношу, дядюшка-почтальон вышел за дверь и остановился, словно чем-то внезапно очарованный. Желая узнать, что так заворожило его, я проследила за его взглядом. Весной я ходила на одну ферму, собираясь приобрести семена овощей, и увидела там всходы монохории (по мне, если честно, они были больше похожи на рыбьи пузыри, но хозяин настойчиво убеждал меня в том, что это побеги монохории). Недолго думая, я их купила. Потом поместив побеги в стеклянную посудину и налив туда воды, так и оставила, совершенно про них забыв. В тот душный летний день, когда ко мне пришёл дядюшка-почтальон, на вытянувшихся стебельках распустились фиолетовые цветы. Эти цветы, которые ухитрились вырасти при отсутствии должного ухода, распустившись, озарили его жизнь яркими красками.
По непонятным мне самому причинам с наступлением ноября я не хочу возвращаться домой. Посему я каждый год в ноябре брожу по улицам. Если бы у этого явления существовала какая-то причина, можно было бы её устранить, но причина отсутствует. Может, это связано с тем, что дома меня никто не ждёт? Однако дома меня никто не ждёт и в октябре, и в марте, и в любой другой месяц. Почему же только в ноябре со мной происходит подобное? Будучи любителем пропустить стаканчик, я бы мог ходить по барам, но мне хватает лишь одной стопки, чтобы лицо стало багровым.
Недавно я приохотился посещать книжное кафе. Я обнаружил его, блуждая после работы в один из ноябрьских дней. По странному стечению обстоятельств я никогда не замечал его прежде, хотя оно и располагалось на пути к дому. Сейчас в этом книжном кафе я обучаюсь игре на гитаре. Неожиданно для меня, человека, вечно загруженного работой, я стал постоянным посетителем этого кафе. Представляешь, я играю на гитаре в ожидании скорейшего окончания ноября! Нельзя сказать, что люди, с которыми я вместе обучаюсь гитарному мастерству, мне близки.
До наступления ноября я очень добросовестный служащий, безукоризненно и без нареканий выполняющий свою работу монотонными буднями. До ноября я никогда не захожу по дороге домой в такие места. Хотя бы потому, что мне жалко денег на кофе. Однако в этом году я стал завсегдатаем этого книжного кафе. Длинные столики в нём расставлены вдоль окна и стен, и я всегда сажусь так, чтобы мой взгляд падал на стену. Честно говоря, я никогда не беру расставленные на полках книги. Нельзя вот так взять и просто начать читать. Мне стукнуло тридцать, а я так и не приучился к чтению. Теперь даже при желании что-нибудь почитать я не представляю, как к этому подступиться. Однажды кто-то подарил мне на день рождения книгу. Открыв её, я не смог осилить и нескольких страниц и задремал. Даже не верится, что я вообще нахожусь в книжном кафе! Если бы не ноябрь, мне бы и в голову это не пришло. Но что поделать, если совсем нет охоты возвращаться в родные стены? К счастью, здесь множество людей, приходящих поодиночке, поэтому, сидя один у стены, я не испытываю чувства неловкости. Хоть вечность тут сиди, никто косо не посмотрит. Всем посетителям, уткнувшимся в свои ноутбуки или что-то читающим с листа, нет до меня никакого дела, поэтому мне тут комфортно.
Я работаю в компании, занимающейся ценными бумагами. Проведя целый рабочий день на торгах в окружении множества людей, после работы у меня только одно желание: побыть одному. Хочется отдохнуть в тихом, никому не известном месте. В ноябре же это чувство обостряется до такой степени, что его с трудом можно контролировать, а в местах, где люди собираются, обязательно что-нибудь происходит, и это, в свою очередь, усугубляет дело. Когда я только начал наведываться в то книжное кафе, знакомых у меня там не было, но мало-помалу лица посетителей начинали откладываться у меня в памяти. Я даже узнал, что раз в неделю сюда приглашают гитариста, для того чтобы он давал гостям уроки игры на гитаре. Несколько раз я понаблюдал за происходящим в такие вечера, и мне вспомнилось, что дома давно пылится классическая гитара. На вопрос, могу ли я присоединиться к обучающимся, мне радушно дали положительный ответ. Так я совершенно спонтанно влился в это группу, участники которой, как оказалось, сами были едва знакомы друг с другом. Они заходили в кафе, оттягивая время возвращения домой, скорее всего, по другим причинам, а не как я – из-за наступившего ноября. Думаю, изначально они просто пили тут кофе, пока однажды кто-то из посетителей не попросил гитариста, который также не желал рано возвращаться домой и что-то наигрывал в кафе, дать уроки игры. И пошло-поехало. Группа желающих выросла до нескольких человек, и в конце концов к ним присоединился и я.
