Как-то раз мне нужно было отправить посылку, и я обратилась на почту с просьбой прислать мне домой почтальона. Требовалось отправить пятьдесят книг с автографами. В три часа дня почтальон приехал. Сама представь, сколько весят пятьдесят книг. От тяжести коробка порвалась, и дядюшке-почтальону пришлось замотать её скотчем. Потом оказалось, что превышен допустимый вес посылки, и он распределил книги на две коробки. Почтальон выполнял свою работу профессионально и в приподнятом настроении. Я вспомнила, как кто-то рассказывал, что во французских деревнях почтальону, доставившему письмо к дверям дома, принято налить вина или коньяку и что после того, как он разнесёт все письма, почтальон уже слегка навеселе направляется домой. Я подумала, что алкоголь – это, конечно, чересчур, и предложила ему всего лишь стакан воды. Он с удовольствием принял моё предложение, и, присев у дверей, мы начали с ним болтать о том о сём.
«Вижу, вам нравится ваша работа», – сказала я. «Конечно, нравится. Благодаря службе на почте я дал образование своим детям. Но со следующего года придётся оставить это занятие». – «Почему?» – спросила я. «Выхожу на пенсию. Я бы рад трудиться и дальше, но не положено». Он снял кепку и вытер капли пота. Было видно, что ему грустно. Небольшого роста, с короткими волосами и моложавым улыбчивым лицом, он не был похож на человека, которому пора на пенсию.
Этот дядюшка, когда ему был двадцать один год, приехал в Сеул из Суанбо и устроился на почту. Его старший товарищ, с которым они вместе сдавали экзамен, провалился. За исключением трёхлетней службы в армии, он до настоящего времени – а это почти сорок лет – проработал почтальоном. Во всём Сеуле не найдётся переулка, где бы он ни побывал. В молодые годы мой почтальон был востребован. Тогда район Огиндон был ещё бедным, неразвитым, нормальные дороги отсутствовали. Летними днями он вешал на плечо огромную кожаную сумку с надписью «Почтамт» и, обливаясь потом, шёл через горный перевал. Местные бабушки настойчиво зазывали его к себе домой. По его словам, раньше позади каждого дома вместо водопровода были небольшие колонки и некоторые бабушки даже подводили его к ним и протирали ему взмыленные шею и спину. То тут, то там его угощали дынями, арбузами и сливами, да так щедро, что он всегда покидал деревню, наевшись, что называется, от пуза. Рассказывая об этом, почтальон засмеялся и обеими руками, в одной из которых была ручка, которой он записывал адрес, показал, насколько большим и круглым бывал его живот.
Я понимала, что в эту минуту вся его жизнь проносится перед его глазами. «Я очень много работал. И поскольку у меня не было возможности продолжить учёбу после средней школы, я считал эту профессию своим призванием.
– Мне не хочется оставлять свою службу, но порядок есть порядок. Ничего не поделаешь, – сказал дядюшка.
Видя, как я внимательно его слушаю, он на одном дыхании продолжил свой рассказ и похвастался своими детьми. Его сын учится в Америке и, по его словам, задержится там на некоторый срок, чтобы окончить учёбу. Сам он не смог в своё время получить достойного образования и потому более всего на свете желал, чтобы сын всецело посвятил себя учёбе. Я сказала: «Тогда вы должны и впредь посылать ему деньги», на что он ответил: «Вот поэтому мне нужна эта работа …» На его лице промелькнула тревога и досада. Дочь дядюшки окончила в этом году университет.
– После окончания университета дочь четыре месяца не могла найти работу и сильно переживала по этому поводу, – продолжил почтальон.
– Всего-то четыре месяца. Разве это много? Я слышала, что сейчас не просто трудоустроиться. Она молодец, что ей это удалось, – сказала я.
– В наши дни такие вещи, как резюме, можно ведь по интернету отправить. Сложно, знаете, не переживать, когда рядом твой ребёнок горюет из-за того, что его не берут на работу, но хорошо, что в итоге всё удачно сложилось. С первой зарплаты она купила мне красную майку. А мне лет-то уже сколько, чтобы такие вещи носить… – подытожил дядюшка, и в его улыбке отразилось чувство гордости.
