Снова раздался хохот.
Пальцы Альфреда, сжимавшие ложе арбалета, побелели. Он никак не мог взять в толк, почему король затеял эту опасную игру с лесными бандитами.
— Надеюсь, юный птенчик не настолько глуп, чтобы оказывать сопротивление, — надменно произнес горбоносый. — Нас втрое больше, и у нас собаки. Кроме того, вон там, на дереве, сидят мои стрелки, держащие вас под прицелом. Пикнуть не успеете…
Конан быстро глянул на пару деревьев, росших в полете стрелы, и убедился, что главарь врет. Что касается численного перевеса, то с этим спорить не приходилось.
— Но я слышал, господин графский доезжачий, — сказал он спокойно, — что Гийлом Гандерландский признал себя вассалом аквилонского владыки, построившего в этих землях новый город Турн, дабы защитить северные границы. Граф подарил королю Конану прекрасного шемского жеребца и пару кречетов третьей линьки, а король отблагодарил графа полным щитом чистейшего золота и драгоценных камней. Они вместе пировали во дворце в Турне и охотились в окрестных лесах. А дядя этого юного вельможи — не последнее лицо при дворе.
— Что-то ты много болтаешь, — ощерился главарь, — не верю я, что ты простой телохранитель…
— А я не верю, что ты доезжачий, — вдруг рявкнул киммериец, — ты обычный бандит, место которого на виселице!
— Вперед! — завизжал горбоносый. — Вперед, ребята, во славу свободного Гандерланда!
Двое всадников, прикрывавших своего главаря с боков, дали коням шпоры и тут же покатились наземь, сраженные метательными ножами, которые Конан неуловимым движением выхватил из притороченных позади седла ножен и успел метнуть, прежде чем нападавшие испустили боевой клич. Горбоносый тоже метнул нож, появившийся из-за голенища, но сталь встретила удар стали: меч короля уже скользнул из ножен за спиной и отбил в полете смертельное жало. Еще один бандит, даже не успевший тронуть лошадь, безвольно завалился назад: между глаз у него торчала арбалетная стрела, выпущенная Альфредом. Мастафы с яростным лаем ринулись защищать хозяев. Оруженосец успел перезарядить арбалет и прикончил одного пса, но второй, прежде чем меч Конана развалил его надвое, вцепился в ногу королевского жеребца. Мощные челюсти перебили кость, и конь, жалобно заржав, рухнул на колени. Пущенная одним из бандитов стрела угодила ему в шею, животное завалилось набок, придавив ногу Конана.
— Убейте киммерийца! — вопил Анимар, вертясь на своей кургузой лошадке среди остатков отряда. — Прикончите варвара, — мальчишка мой! Я возьму его, и уж как мы позабавимся с прекрасным юношей, как позабавимся!
Испуская страшные проклятия, король пытался высвободиться из-под павшего скакуна. Нога запуталась в стремени, и сейчас он поносил зингарских мастеров, сработавших упряжь на совесть.
Один из бандитов попытался достать его саблей на скаку, но Конан отбил выпад: руки, хвала Митре, остались свободными.
— Чурбан! Оглобля! — завопил горбоносый. — Брюхо наел! Пристрелите киммерийского пса, да пристрелите же его кто-нибудь!
Вот от этого спасения не было. Конан мог бы попытаться отбить летящую стрелу, но только не лежа. Если они подойдут близко, то даже последний пьяница сможет всадить летающую смерть ему между глаз. Кром! Погибнуть от руки лесного разбойника!
Ярость придала киммерийцу дополнительный силы, он застонал, чувствуя, как готовы лопнуть мускулы… и все же зингарское стремя порвалось раньше.
С хриплым ревом король вскочил на ноги, вращая над головой меч, ставший сверкающим кругом. Двое попытались атаковать и были изрублены быстро и безжалостно — вместе с конями. Меч Конана был хоть и не особо длинен, но достаточно тяжел, чтобы превратиться в смертоносную мельницу. Анимар пустил свою лошадь к лесу, но та споткнулась, горбоносый покатился в траву, вскочил, выхватывая кривую саблю. Дрянь у него была сабля, как и его фальшивые украшения: она переломилась от второго удара. Горбоносый схватился за кинжал и тут же потерял его — вместе с кистью правой руки.
Зажимая рану, главарь рухнул на колени.
— Пощади! — возопил он. — Не своей волей!.. Принудили, принудили меня!
— Кто?!
