Испытание зверя - страница 73

На этом экстренное совещание и закончилось.

После беседы с профессором Фурубаси Адзисава стал смотреть на Ёрико совершенно другими глазами. Особенное впечатление произвели на него слова о тайной неприязни, которую будто бы питала к нему девочка.

Значит, он не выдумал тот холодный взгляд, что ощущал на себе постоянно — то спиной, то проснувшись среди ночи. Ему это не померещилось, Ёрико на самом деле наблюдала!

Адзисава пришел к окончательному решению. Он останется в Хасиро и будет искать негодяев, убивших Томоко. Раз империя Ооба объявила ему войну, он сумеет постоять за себя. Враг уже нанес первый удар, к счастью не достигший цели. Надо ждать новых, еще более коварных атак. И не на кого опереться в этой борьбе. Придется драться с могущественным врагом в одиночку, голыми руками, то есть ввязываться в авантюру, заранее обреченную на провал.

Впрочем, теперь Адзисаве казалось, что у него все же есть союзник — Ёрико. Она обладала редким даром чувствовать приближение опасности, чем бы там этот дар ни объяснялся — прямым видением или сверхъестественными способностями. Надо только научиться пользоваться этим щитом, и тогда удары врага будут не так уж страшны.

Но орудие защиты было обоюдоострым, ведь проникнуть в душу девочки невозможно, и кто знает, не обернется ли таинственная сила, живущая в Ёрико, против него самого. Очевидно, профессор прав, и в сердце воспитанницы тлеет огонек враждебности к приемному отцу. Не вспыхнет ли он однажды пожаром — вот в чем вопрос. Ведь девочке так просто уничтожить самозваного родственника — достаточно не предупредить его об очередном нападении.

Да, опасным союзником обзавелся Адзисава, но другого не будет, так что придется в грядущей войне полагаться на эту не слишком надежную опору. Дух Томоко взывает о мщении, и иного пути нет.

Когда они вернулись из Токио, Адзисава спросил:

— Ёрико, вот ты тогда говорила, что вдруг увидела, как грузовик врежется в стену, так?

— Угу.

— А если ты снова увидишь что-нибудь такое… ну, опасное, ты предупредишь меня?

Ёрико внимательно взглянула в глаза приемному отцу, словно пытаясь понять до конца смысл его вопроса.

— Не знаю. Как получится.

— Ты должна предупредить меня. Ведь я ищу тех, кто убил тетю Томоко.

— А ее убили?

— Да. И убийцы на свободе, они живут себе и посмеиваются. Я хочу найти их. А они мне будут мешать. Вот и тот самосвал пытался задавить меня по их указке. Они обязательно попытаются снова. Ты предупредишь меня, если что?

— Да. Если почувствую — предупрежу.

— Правда?

— Правда. Обещаю.

Адзисава вдруг почувствовал себя идиотом — на кого рассчитывает он опереться в схватке с всемогущей империей Ооба? На маленькую девочку, обладающую какими-то странными, пока не исследованными наукой способностями? Это же просто смехотворно! А ведь он не в игрушки собирается играть. Если убийцы Томоко связаны с аферой в низине Каппа, то перед ним могучий противник.

— Смотри же, ты обещала, — умоляюще произнес он, глядя в лицо своей маленькой союзнице, на которую у него было так мало надежды.

Праздник фейерверков в Хасиро устраивали каждый год в конце августа, на песчаной отмели, которая образовалась посередине мелеющей за лето реки. В этом году поток, то и дело менявший русло, подобрался совсем близко к городским кварталам, к самой защитной дамбе, что оберегала Хасиро от наводнения. Поначалу устроители празднества, опасаясь пожара, намеревались в этом году перенести место запуска фейерверков с отмели на противоположный берег, но это вряд ли понравилось бы многочисленным гостям, которые съезжались отовсюду полюбоваться красочным зрелищем, поэтому окончательный выбор все-таки пал на отмель.

Окраины города от вод реки защищали две параллельные дамбы: та, что ближе к Хасиро, называлась Внешней, а та, что ближе к берегу, — Внутренней. Между двумя этими насыпями были разбиты сады и огороды. Горожане называли участок, ограниченный дамбами, Новым Полем.

Именно на Новое Поле, по разумению Адзисавы, и должны были в большом количестве осесть частицы пороха и красителей, когда с отмели пускали в небо фейерверки. На берегу реки, за Внутренней дамбой, уже ни огородов, ни теплиц не было.