…Предвкушающие торчки повизгивали и толкались у края Ямы в ожидании подачки — и взрывались руганью, если их старший не перехватывал для них очередной жирный кусок…
…Визг стих. Антон продолжал отупело смотреть на угли костра… В ушах звенело, во рту отдавало металлическим привкусом крови; перед глазами плавали цветные пятна… Тихо. Только какое-то приглушенное бормотание теней внизу. Вроде, все…
Он глубоко вздохнул, расцепив зубы, еще раз глянул вниз…
«Это не женщина, ха! Какой глупый хед взял ее — не сделаешь приплод, как ни трудись…»
— Отдайте ее!.. Отдайте нам, на ночную потеху!!!
Антон вздрогнул от пронзительного выкрика, еще раз вгляделся — из-за костра вытолкнули какую-то замурзанную замухрышку. Сначала он не понял — недоразвитая, что ль… Потом до него дошло. Девчонка лет двенадцати… Может, и меньше — огонь на миг осветил бледное напуганное лицо…
— …Отдай ее нам — зачем лишний рот… Отдай, отдай! — хищно завыли, завозились торчки, вытягивая шеи — ночная забава, знамо дело, поинтереснее обязательных штудий в халявнике… Ненужная баба — делай, что хочешь! Закон… Местные могут рожать лет с двадцати — зачем ждать, пока вырастет?
«Помни род свой!..»
Девчонка тревожно оглядывала беснующихся наверху, не понимала. Антон разглядел ее волосы — светлые… Размазанная грязь на щеках… То, что с ней сделают этой ночью, представилось ему отчетливо, во всех подробностях, словно на видео… Горло стиснуло — давясь, он пытался преодолеть этот креп. Наконец, сипло, как петух, прокукарекал что-то… Никто не обратил внимания. Тогда, протиснувшись к краю, он крикнул — громко и зло:
— Я… беру! Я забираю эту женщину!
* * *
«Кто это еще…» «Кому хрец не дорог — эй, покажись!» «Ха-ха, Бледняк! Он-то уж точно…» Слова сливались, переходя в общий гул — сначала недоуменный, он нарастал, становился угрожающим: «У-ру-ру… ру-у…» Негнущиеся напряженные ноги уже не чувствуют привычной боли — гул накатывается, накрывает тяжелой волной, снова спадает — глотай воздух… пока.
— Я скажу.
Спокойный голос прорезал невнятицу.
«Яобай… Конечно».
Антон с трудом поворотил намертво уведенную в плечи голову. Да, Яобай — стоит, подбоченясь, недалеко от костра. Нзыги рядом, конечно, нет — уже поспешил…
«Он твой!.. Эта живность твоего улага — говори, чего он… Как скажешь, так с ним и будет!»
Одобрительное поддакивание и шипение. Антон глядит на небольшую, крепко сбитую, багровую в свете углей фигуру — свою судьбу. Яобай — настоящий вой, все знают…
— Я скажу… Пусть пробует.
Мертвая тишина.
— Но он не вой!!! — чей-то, похоже, ожидаемый вопрос.
— Я говорю — пусть Бледняк пробует… Захотел стать воем — пусть.
Пауза… и всеобщий визг! Антон зажимает рукой уши — его шатнуло. Сильный толчок из темноты — он рефлекторно разворачивается и получает беспощадный удар в пах… Провал черноты — в следующий миг цепкие руки рвут его на куски, кубарем стаскивая вниз… Жар опалил лицо — сквозь дрожание перед глазами Антон различает багровые точки углей.
— Ты хотел ее? — взлаивающий голос над ухом.
Перевернувшись, Антон бессмысленно смотрит в оскаленную харю чудовища. А, это ритуальная маска… Страха еще нет — он выбит из тела. Осталось только чувство сиюминутной вечности — сейчас, в данную секунду, он вечен.
«Да, я хотел…»
— Да… я хотел ее… — разбитые губы кажутся чужими.
Ну что он сделал такого, за что его так увечат! Жалобно-плаксивая мыслишка — оставьте меня в покое… Жуткий оскал маски молчаливо хохочет — вокруг колышется плотная масса сизых тел, тупо выборматывая что-то вроде: «Хурбыры-ы… х-хы-ы…»
«Встань… Давай, поднимайся…»
Яобай чему-то смеется, подвизгивая в конце каждого слова. Жесткая ладонь встряхивает плечо — Антон с трудом поднимается. Постоял, шатаясь, наново привыкая к земле под ногами. Вдохнул и, поперхнувшись, отхаркнул прямо в костер. Всем весело…
— Ты хочешь стать воем? — пронзительный голос сзади пугает — Антон дергается всем телом. Всеобщий визг усиливается.
— Да… — не слышит. — Да!!!
— Ха-а!.. Тогда ты пройдешь испытание. Сейчас пройдешь, поня-ал? — голос дурашливо выводит слова.
Антону наплевать. Испытание? Плевать. Что там — отрежут кусок мяса, и все… Если повезет, потом восстановят. Медици-ына… Мысль так же дурашливо скачет вслед за чужим неестественно писклявым голосом.
