А с утра — опять на сборку: в течение двух-трех недель кировцам предстояло удвоить выпуск «КВ».
Положение Ленинграда с каждым днем становилось все более угрожающим. Двадцать девять дивизий фон Лееба, тысяча двести самолетов, почти полторы тысячи танков, двенадцать тысяч орудий рвались к городу. Партийная организация призвала всех жителей к защите города. Начали обучать ленинградцев правилам и тактике уличной борьбы. В ленинградских газетах появилось подписанное Ворошиловым, Ждановым и Попковым воззвание, которое начиналось словами:
«Над нашим родным и любимым городом нависла непосредственная угроза нападения немецко-фашистских войск…»
Бусыгин редко мог урвать время, чтобы проведать мать. Идя по знакомым улицам, он повсюду замечал приметы близости к фронту, готовности города к отпору врага: по боковым переулкам уходили глубокие рвы, линии надолб и колючей проволоки; тянулись вверх хоботы зенитных орудий; в домах — бойницы. Кругом — спокойная настороженность.
Мать дома одна: сестры рыли противотанковые рвы сначала в Кингисеппском районе, потом к югу от Ораниенбаума, а теперь возле самого города, за Северной верфью. Полмиллиона ленинградцев работали на строительстве оборонительных рубежей — рыли траншеи и противотанковые рвы, строили доты и дзоты. И с каждым днем сюда приезжали все новые и новые тысячи женщин, подростков, стариков — все, кто был способен держать в руках лом или лопату.
Мать за эти трудные дни страшно осунулась и поседела, глаза ввалились и потускнели. У Николая больно сжалось сердце. Чтобы не тревожить мать, он начал бодро рассказывать о заводских делах. А Мария Павловна смотрела на сына и думала о том, что у него глаза красные от бессонницы, он похудел, в чем только душа держится.
— Ничего, мать, ничего, — бодро говорил Николай, — скоро их попрут, дадут фашистам жару…
— Коленька, сынок, — тоскливо отвечала Мария Павловна, — немцы заняли Стрельну и Лигово… Неужто я не знаю. Путиловский эвакуируют… Вот уедешь и ты в Сибирь или на Урал.
— Так только отдельные цехи эвакуируют… А мы куда поедем — нам танки делать.
Ни Бусыгин, ни тем более Мария Павловна не знали, да и знать, конечно, не могли того, что произошло буквально на второй день после начала войны. На завод позвонили из ЦК партии и предложили директору завода Зальцману и главному конструктору Котину немедленно вылететь в Челябинск для выяснения возможностей организации там массового производства танков.
На Урал выехала группа конструкторов во главе с Николаем Духовым. Они ехали, чтобы подготовить техническую документацию предстоящую широкому развертыванию танкового производства. Еще раньше в Челябинск был завезен один танк «КВ». С его устройством уже знакомились тракторостроители ЧТЗ.
Обо всем этом ничего не знали в семье Бусыгиных. Но Николай видел, как прокладывались дополнительные железнодорожные ветки в цехи, из которых надо было вывозить оборудование. В середине июля на восток отправился первый товарный состав… А потом, когда фашисты перерезали железную дорогу, по которой предполагалась эвакуация, некоторые станки и наиболее ценный инструмент переправили через Ладожское озеро. И об этом всем на заводе было известно.
Бусыгин дни и ночи проводил на заводе, в цехе или на крыше цеха. Но в те редкие минуты, когда заходил разговор об эвакуации, он с тоской и болью думал о матери. Он убеждал себя: «Никуда не уеду. Не может быть, чтобы отдали фашистам Ленинград. Не может этого быть! Не будет!» Мысль эта успокаивала на некоторое время, отдаляла размышления об эвакуации, но все равно слово «эвакуация», словно заноза, сидело в самом сердце и причиняло боль.
Вечером 10 сентября раздался вой сирены: воздушная тревога. Бусыгин бежал не в бомбоубежище, а на крышу. Дежурить на крыше во время воздушной тревоги было страшно и опасно. Немцы часто сбрасывали зажигательные бомбы и обстреливали дома из пулеметов. Дежурившие на крышах одевали брезентовые рукавицы и вооружались большими щипцами, ждали, глядя на небо.
Николай поднялся на крышу, которая была накрыта маскировочной сетью и завалена металлической стружкой. Вслед за ним вылезла на крышу цеховой технолог Вера Ивановна, молодая, энергичная женщина.
