Первея уже разбирал смех.
«Кому мы предложим пуговицу на этот раз?»
Короткий смешок.
«Это было бы отлично. Но на сей раз не выйдет. Ты хорошо изучил тот фокус — «лишний груз»?»
«Не очень» — Первей не понимал, куда она клонит.
«Тебе придётся постараться, мой милый. И купи двух крепких мулов»
«Зачем столько?»
«А как ты увезёшь три тысячи экю?»
Рыцарь открыл рот.
«Сколько-сколько?»
«Три тысячи. Их сегодня должен привезти в Эдинбург некий французский маркиз. Слушай, что надо делать…»
* * *
Вот интересно, отчего все европейские города так похожи, подумал Первей. Народы разные, а манера одна. Немцы и немцы. Центральные улицы ещё туда-сюда, а вот такие проулки… Дома стоят вплотную друг к другу, образуя две неровные стены каменного ущелья, дно которого выстелено булыжниками. Более того, вторые этажи этих строений нависали над первыми на добрый ярд, а третьи над вторыми, так что кое-где соседи из окон напротив могли при желании дотянуться и пожать друг другу руки. Осталось достроить ещё один этаж, и улица превратится в туннель, длинную узкую пещеру… Да, тут и подвалы, и чердаки заселены разнообразным бедным людом. Рыцарь даже поёжился — жить под черепицей, зимой, или того хуже — в тёмной вонючей норе, куда не проникает солнечный свет, ежедневно наблюдая в маленьком окошке грязные башмаки… Нет, русские города не в пример лучше. Да, улицы мощены деревом, а то и вовсе не мощены, да, местами лужи и грязь, но даже самая нищая избушка стоит наособицу, и есть пусть маленький, но СВОЙ дворик, грядка луку, банька… Господи, да как они тут ещё живы, в таком-то климате и без бань?
Первей стоял в переулке, закутанный в тёмный плащ, привалившись к стене — так била дрожь. Мимо пробежала какая-то девушка, то ли служанка, то ли дочка какого-нибудь шорника — торопилась домой по случаю позднего времени. Ну скоро ли появится мессир французский посол, нервы, они ж не железные, и стемнеет вот-вот…
Где-то наверху стукнуло окно, и на булыжную мостовую с шумом обрушился щедрый поток помоев. Рыцарь усмехнулся. Да, тут выплёскивать помои в окна почитается делом обычным, притом никого не волнует, есть ли внизу прохожие. Хорошо, что он стоит у стены…
Наконец-то вдали послышался цокот копыт, и в переулок вкатилась карета, в сопровождении всадников. Ну, помолясь…
Первей сосредоточился, дрожь сменилась знакомым чувством, вроде как холодком… А то рыцарь уже начал опасаться, что ничего не получится, после долгого ожидания.
Карета француза, запряжённая четвёркой коней, уже почти проехала мимо, когда кони вдруг дико заржали, лягаясь и вскидываясь, и рванули карету вбок. Тяжёлый экипаж с хрустом и грохотом повалился в канаву. Кони верховой стражи, сопровождавшей карету, тоже взбунтовались было, но всадникам удалось их быстро успокоить.
Из кареты выбрались двое, началась перебранка, один из пассажиров размахнулся и влепил плюху кучеру — тот только съёжился. Второй раздражённо что-то приказывал стражникам и двум лакеям, сидевшим на запятках кареты. О чем шла речь, Первей не понял, он не понимал по-французски ни слова. Должно быть, это и есть маркиз, подумал рыцарь.
«Не отвлекайся»
Первей снова сосредоточился. Между тем возле кареты поднялась суета, кто-то бестолково стегал коней, кто-то толкал карету. Рыцарь уже почувствовал в теле знакомую дрожь… Всё.
Маркиз что-то раздражённо проорал, и все дружно кинулись разгружать карету. Гора вещей росла и росла, и рыцарь мельком удивился — где там помещался сам маркиз, ей-богу… Наконец экипаж разгрузили, трое поддели карету длинной оглоблей — уф! В освобождённую колымагу вновь полетели выгруженные ранее вещи…
Первей вновь сосредоточился, сквозь знакомую дрожь чувствуя подступающую слабость и тошноту — слишком много магии на сегодня… Всё.
Всадники вскочили в сёдла, кучер хлестнул коней, и карета с грохотом укатила. Возле самой канавы остался только сиротливый, всеми забытый и никому не нужный сундук с деньгами.
«Быстрее, рыцарь. Делай «раззяву», тут полно посторонних глаз»
Тошнота уже подступала к горлу, дрожь сотрясала тело, но Первей таки справился. Знакомый холодок… Всё.
