Когда стража скрылась из виду, Первей вздохнул и повернулся к Яне, по-прежнему неподвижно сидевшей на вконец присмиревшем отчего-то Гнедке.
— Ну, малышка… Эй, эй!
Он едва успел подхватить падающее тело, опустил на землю.
«Родная, что с ней?»
«Ничего страшного, обычный обморок. Девчонка ещё не оправилась от камеры пыток, а тут… Сколько можно? Скажи спасибо, что она не грохнулась во время твоей беседы со стражей. Любое заклятье имеет предел прочности. У тебя была бы масса проблем»
Девочка судорожно вздохнула, открыла глаза во всю ширь. Первей ласково улыбнулся ей, и она вдруг судорожно обвила его за шею своими руками.
— Живой… Добрый пан, господин мой, вы живы…
«Похоже, одна проблема у тебя таки есть»
«Похоже»
* * *
— … И запомни: со двора ни шагу. Вообще из дому ни ногой, ясно? — девчонка закивала часто-часто — Хозяйка тебя покормит, я договорился. Я схожу в город и вернусь, возможно, завтра.
Яна смотрела на него, как на святого духа, готового вот-вот исчезнуть.
— Ну, не робей тут. Я пошёл, — ободряюще улыбнулся Первей.
Он уже начал поворачиваться, как девчонка кинулась к нему, прилипла.
— Нет!!!
Рыцарь чувствовал, как её колотит крупная дрожь. Этого ещё не хватало…
— Добрый пан… Не надо…
— Ну что такое?
— Не надо… Ты уйдёшь и не вернёшься. Я не хочу так, не хочу!!!
«Родная, отзовись…»
«Я слышу»
«И что делать?»
Короткий смешок.
«На твоё усмотрение, рыцарь. Можешь на ней жениться»
Да уж. Даже самая умная баба — всё равно баба, и не более того. И даже если от неё остался один только Голос.
— Она заведёт вас… Она вас утащит за собой…
— Кто?
— Ваша мёртвая жена. Не отпирайтесь, мой господин, вы же каждую ночь разговариваете с ней во сне! Она вас ведёт к смерти, она же призрак, она же…
— А ну прекрати! — Первей встряхнул Яну за плечи. — Что за истерика? Я схожу по одному делу и вернусь. Не могу же я сидеть возле твоей юбки!
Девочка постепенно успокаивалась, дрожь утихала, сменяясь всхлипами.
— Она вас погубит. Я знаю, я дура, я… Только она вас погубит, если вы будете её слушать, вот увидите. Лучше бросьте меня в придорожной канаве, лучше продайте меня татарам или туркам, только не слушайте её! Не надо…
Первей ласково погладил её по голове.
— Не бойся. Я вернусь, вот увидишь.
Он оторвал наконец от себя зарёванную Яну, повернулся и вышел, кожей ощущая отчаянный взгляд вдогонку. Тяжёлая сцена…
Первей шагал к городским воротам, кутаясь в тёмный плащ с капюшоном. Плащ с капюшоном он приобрёл в тот же день, как разминулись со стражниками — надо было срочно менять прикид, не всякий же раз творить заклятье, едва завидев на горизонте конных, так никакой маны не напасёшься. Идею оставить Гнедка и девочку в каком-нибудь пригородном домике подсказал Голос, и он же сообщил адрес, по которому лучше всего остановиться. В небольшом уютном домике проживала бездетная вдова, немолодая, но ещё вполне крепкая женщина с круглым добрым лицом. После смерти мужа она перебивалась шитьём, вязанием да продажей зелени с огородика при доме. По совету всё того же Голоса рыцарь разменял в нескольких корчмах с десяток золотых, после чего расплачиваться за услуги стало гораздо легче — высокий монах, по каждому поводу достающий из-за пазухи пригоршни золота, чересчур приметен. Всё вроде сделано правильно, но…
«Девчонка права. Я погублю тебя»
«Насколько мне помнится, до сих пор всё было как раз наоборот — ты меня старалась спасать, и у тебя это неплохо выходило»
«Вот именно поэтому. Благими намерениями вымощена дорога в ад»
«Родная, ну хоть ты-то воздержись от истерики»
«Да-да, конечно. Значит, так — на воротах веди себя смиренно, но с достоинством, ты же монах. И незаметно сделай страже «раззяву»…»
* * *
— День добрый. Могу я увидеть пана Кшиштофа Збыславского?
— День добрый, святой отец. Это я и есть. С кем имею честь?
— Меня зовут брат Варлам. У меня к пану деловой разговор. Где мы можем поговорить?
Крепкий, дородный хозяин лавки окинул рыцаря оценивающим взглядом. Монах… Чего может быть нужно монаху? А впрочем…
— Прошу, святой отец — хозяин открыл прилавок, делая приглашающий жест — Угодно промочить горло с дороги?
