«Я не желаю тебя слушать»
«Не будь…»
«Я не желаю тебя слушать»
— … Господин, мой господин — Первей открыл глаза, и увидел над собой лицо Яны с невероятно расширенными зрачками — Вам плохо? Вы кричали очень страшно…
Рыцарь криво улыбнулся, погладил её по щеке.
— Спи, малышка. Ты права. Мне было плохо.
* * *
Гнедко недовольно всхрапывал, возмущенный двойной ношей, но по-прежнему шёл своим изумительным скользящим шагом. Яна вполне освоилась в седле, и Первей уже не подумывал, как в первый день — а не привязать ли девочку к поясу, чтоб не свалилась ненароком?
«Рыцарь, внимание»
«Да, моя Родная»
«Впереди сторожевой отряд, и у них твои приметы»
«Зашевелились наконец…»
«Не отвлекайся. Ты помнишь, как делать «раззяву»?»
Первей хмыкнул. «Раззява» — отличное заклятье. Люди, попавшие под его действие, вполне могут не узнать свою матушку, пока она не схватит их за рукав. Да, если пустить в ход «раззяву», никакие приметы стражникам не помогут. Только вот уж больно капризное заклятье, требует особой сосредоточенности и времени…
«А может быть, «клей»?»
Про «великую битву» рыцарь даже не вспомнил. Эти люди — не разбойники, и он тоже. Никакого Приговора на них нет, и убивать, даже калечить их без нужды он не вправе.
«Если применить «клей», ты оторвёшься от них сейчас, но уже завтра тебе не уйти, вся округа будет кишеть охотниками за твоей головой. И девочка уж тут совершенно не виновата»
«Я попробую»
«Надо не пробовать, надо сделать»
Первей привычно напрягся, вызывая прилив дрожи… Нет, так не пойдёт. Мерное покачивание делало невозможной необходимую глубину сосредоточения. Не получается с коня!
— Погоди-ка, Яна…
Гнедко встал. Рыцарь соскочил с коня, отошёл в сторонку и сел по-турецки. Так, теперь должно всё получиться…
Он успел вовремя. Едва рыцарь закончил подготовку, конный разъезд выкатился из рощицы шагах в двухстах, и целеустремлённо порысил к путникам. Первей почувствовал прилив дрожи, затем знакомый как бы холодок… Всё.
— Эй, почтенный пан, куда путь держим? — окликнул его старший страж.
Первей встал, поправил пояс, подтянул сапоги. Двенадцать стражников, и у всех взведённые арбалеты на луке седла. Понятно…
— Мы направляемся в Краков, уважаемые паны. Не скажет ли пан страж, кого вы ищете?
Стражник окинул взглядом рыцаря, перевёл его на девочку, сидящую верхом на Гнедке.
— Мы ищем опасного колдуна, высокий, одет рыцарем, возможно, на гнедом коне.
Первей сочувственно поцокал языком.
— Да, от этих колдунов людям житья нету. А что он такое натворил?
Страж, похоже, размышлял, стоит ли беседовать с прохожим. Снизошёл.
— Да этот колдун наделал шороху во Львове. Спалил живьём выездную сессию суда Святой инквизиции, да ещё выпустил на волю всех ведьм.
Первей разинул рот, хлопнул себя по бёдрам, выразив тем самым крайнее изумление.
— Колдун спалил саму инквизицию?! Не может быть!
— Точно спалил, не сомневайся. Из-за него нашему брату теперь ни сна, ни отдыха. Говорят, он и ведьм выпустил, чтобы от себя погоню отвлечь. Некоторых ведьм, правда, уже поймали, но сколько их было, никто не знает — бумаги-то сгорели все. Так что теперь инквизиторы там ловят баб и девок, как мужики карасей в пруду, частым бреднем. Чуть что — ведьма.
Первей стиснул зубы. Вот как…
«А ты как думал? Ты устроил демонстрацию силы, которой на самом деле не обладаешь. Теперь инквизиторы демонстрируют в ответ свою мощь, которая вполне реальна. А страдают, как обычно, невинные. Если бы ты сжёг их в точности, как я тебе сказала, всё сошло бы за пожар, и освобождённых тобой ведьм никто не искал бы»
«Если я нарушил Приговор, почему ничего не почувствовал?»
Пауза.
«Не знаю. Не мне судить»
— А что с колдуном?
— А за голову колдуна этого положена награда — полста злотых. Причём брать живым необязательно, во как.
— Понятно, панове. Для того и арбалеты?
Страж хохотнул.
— Само собой. Кому охота рисковать понапрасну? Чуть найдём — стрелу в бок, и все дела. Небось не успеет наколдовать-то, покуда стрела летит. Да вы с дочкой не видали ли такого по дороге?
— Ну откуда. Высокий, одет как странствующий рыцарь, да на гнедом коне… Нет, точно не видели.
