Люди расступались перед бешеным всадником, несущимся во весь опор. Стражники на воротах только проводили его ошалелыми взглядами — во гонит, пан, не иначе, получил весть о долгожданном наследстве и боится не успеть к дележу…
«Ты понял, что это было, рыцарь?»
«Откуда мне, раз даже ты без понятия? Я знаю одно — я не ошибся. Нутром чую»
Пауза.
«Да, не ошибся»
«Выходит, он всё же имелся, Приговор?»
«Если и имелся, то мне этого знать не дано. Но я сейчас не об этом. У тебя появилось острое чувство сострадания. Выходит, тебе снова смягчили режим»
* * *
Городская стена из толстенных брёвен, сработанная «в клеть», была, вероятно, когда-то вполне серьёзным препятствием на пути врагов, однако время, сырость и людское небрежение сделали своё дело, и сейчас она напоминала скорее непомерно длинный овин, лишённый крыши, нежели оборонительное сооружение. Наверное, и насыпки там давно уже нет, подумал Первей, разглядывая стрелковый парапет, насквозь прогнивший и местами обвалившийся. И стражников на стенах не видно. Взять да перелезть, что ли?
Гнедко негодующе зафыркал, словно почуяв мысли хозяина, и Первей успокаивающе похлопал его рукой по шее. Разумеется, я не брошу тебя, мой верный конь. К тому же земляной вал на подступах к обветшавшим стенам зарос малинником такой густоты, что удивительно, как тут ещё не завелись медведи…
Надвратная башня в отличие от стен ещё сохраняла некоторую осанистость и даже признаки жизни. Ворота по случаю светлого времени суток были распахнуты, однако деревянная решётка, окованная железными полосами, оказалась опущена почти до земли, не позволяя проехать ни конному, ни повозке, да и пешему пройти можно было разве что на корточках. Странно, подумал рыцарь, уж не внезапного ли нападения ждут господа стражники. Тогда уже опустили бы решётку совсем, что ли…
Раздались возмущённые женские голоса, крики, визг, собачий лай и грубый мужской хохот — всё вперемешку. С полдюжины баб и девок, ругаясь и отплёвываясь, пролезли под решёткой, отряхиваясь, направились прочь от ворот, возмущённо переговариваясь и оглядываясь. Посторонний человек, наблюдая такую сценку, немало удивился бы, но Первей только усмехнулся. Такие уж тут порядки…
И потому он здесь.
Подъехав к воротам вплотную, Первей с силой постучал в решётку рукоятью меча.
— Эй, есть кто живой?
Из недр башни доносились голоса, смех, однако являться на зов местные стражи не торопились.
— Эй, христиане! — ещё громче залязгал по железной оковке решётки рыцарь.
Повторный призыв возымел наконец своё действие, и на свет божий явился бородатый детина, облачённый в кожаную безрукавку с нашитыми на груди железными бляхами, вероятно, по замыслу создателя сего одеяния призванными изображать боевой доспех.
— Кто таков?
— Странствующий рыцарь, путешествую по своим делам. Позволь полюбопытствовать, почтенный страж — у вас тут что, военные учения?
— А у нас тут всегда учения, — на подмогу товарищу явился новый персонаж, мужчина поменьше, сухой и жилистый, с внимательным цепким взглядом. — Боевая подготовка первое дело для стражи, пан рыцарь.
Вот и подручный здешнего разбойного главаря, подумал Первей, разглядывая жилистого. Ну то есть ясновельможного пана городского головы, разумеется… Голос, как всегда, излагает точно.
— Похвально, весьма похвально. Однако мне нужно проехать в город.
— Гостям всегда рады, само собой. Только вот решётка у нас поломалась, не держится, зараза, а средств на починку нет. Целый день, пан рыцарь, тягают ребята этакую тяжесть, упарились все. И всего-то десяток грошей серебром за один подъём — даром трудятся, прямо скажем.
— А ты ничего не путаешь, почтенный? — прищурился Первей. — Согласно королевским законам, сбор берётся только с обозов, причём только королевскими мытарями в заведённом порядке. Пешим и конным путникам въезд бесплатно.
— Королевские законы мы чтим, а как же! — согласно кивнул жилистый. — Только вот решётку вверх тягать ребята даром не согласятся. Не хочешь платить, проезжай как Бог даст, ворота ж не заперты.
Теперь оба стража ухмылялись вполне откровенно.
— Хорошо, — чуть улыбнулся рыцарь. Достал из-за пазухи тощий кошелёк — специально приготовил — и отсчитал десяток монет.
