физическая связь. С Сент-Клэром я ощущаю нечто большее. Но еще слишком рано
анализировать мою личную жизнь. Мне нужен кофе. – Где Джо?15
Он тыкает себя в грудь.
– Я Чар-льз, помнишь? – ухмыляется он.
– Упс. Должно быть, я села вчера не в тот кэб, – усмехаюсь я. – Эти британские парни
все на одно лицо.
– Что ж, тогда, полагаю, мне нужно почаще оказываться не в том кэбе, – говорит он и
притягивает меня ближе.
– Полагаю, что так, – шепчу я ему в губы. С радостью прижимаюсь к его груди и в этот
момент понимаю, что в нем особенного: мне уютно. Быть с ним легко и весело.
Осторожно, Грэйс, а как же держать все в профессиональном ключе? Наверно, я
отбросила это, когда прошлой ночью села в тот кэб и отправилась в квартиру Сент-Клэра.
Я улыбаюсь.
– Но если серьезно, я чувствую запах кофе.
Он качает головой, изображая разочарование.
– Ох уж эти американцы с вашими драгоценными чашками кофе.
– А как же ты? – поддразниваю я. – Тебе лучше не сообщать своим соседям, что ты
переметнулся из стана чаеманов. Иначе они лишат тебя гражданства.
Он снова смеется, и я против воли наслаждаюсь этой легкостью. Часть меня
беспокоится, что все слишком хорошо, чтобы быть правдой, но я велю ей замолчать и
позволить мне мирно насладиться этим моментом. Как я могу найти истинную красоту,
если не желаю надеяться, рисковать и верить, что фантазии иногда сбываются?
Из другой комнаты доносится характерный звонок таймера, и я понимаю, что даже не
видела остальную часть дома, а гостиная прошлой ночью была погружена в темноту и
казалась гораздо менее интересной для изучения, чем Сент-Клэр.
– Этот сигнал означает, что твой кофе готов.
Он сжимает меня в сладких неспешных объятиях, после чего садится, кончики его
волос торчат в разные стороны, словно иглы у дикобраза. Будто он пытается убить меня
своей милотой.
Я тоже сажусь, наконец-то разглядывая что-то помимо мягких подушек и простыней.
Мы на втором этаже: единственное, что видно из огромных окон от пола до потолка – это
солнечный свет, голубое небо и черепичные крыши, растянувшиеся на мили. Мимо
проносится стая птиц, в отдалении видны церковный колокол и куранты.
– Восхитительно.
Сент-Клэр встает с кровати и с умилением смотрит на меня сверху вниз.
– Воистину. – Он одергивает одеяло. – Пошли, спящая красавица. Я приготовлю тебе
завтрак.
15 Амер. джо=кофе.
37
N.A.G. – Переводы книг
В его кондо так много стекла, что мы с таким же успехом могли быть на улице.
Широкое окно на потолке и множество других впускают в помещение естественный свет,
отчего все вокруг сияет, а утреннее солнце озаряет его картины: Ван Дейк, еще одна
картина Пикассо, несколько картин более поздних британских художников – их работы
чуть смелее, формы более современные и свободные, но все равно удивительные.
– У тебя невероятная коллекция, – говорю я, когда мы проходим через гостиную на
кухню. Диван, который мы упустили прошлой ночью – хотя он находится лишь в четырех
футах от двери – из мягкой серо-коричневой замши, стены выкрашены в белый цвет, а
над открытым газовым камином облицованная белым деревом рама.
– Когда ты успеваешь все это покупать?
– Я и не успеваю, – он роется в шкафу рядом с плитой в поисках сковородки. Находит
нужную и вертит ее в руке, поворачиваясь ко мне. – Для этого ты мне и нужна.
Я устраиваюсь на барном стуле лицом к нему и наблюдаю, за его готовкой. Он
уверенно себя чувствует на кухне из нержавеющей стали, разбивает яйца, готовит в
тостере хлеб, жарит бекон с несколькими дольками помидора, в то время как я попиваю
свой кофе. Стараюсь не представлять, скольким женщинам он готовил завтрак, и просто
наслаждаться тем, что он делает это для меня. И под «делает это для меня» я
подразумеваю все доступные способы: его белый халат открывает треугольник его
гладкой груди, по которой мне хочется провести ладонями, ощутить рельеф его мышц
под своими пальцами, двигаясь вниз к его прессу…
