– Обманывая свою жену? Разве ты не собираешься обманывать меня?
Родригес посмотрел на Карлотту, на ее заплаканное лицо.
Да. Он планировал продолжать жить дальше так, как привык. Но он же честно ей объявил об этом! И разве это ничего не меняет?
– Я тебе честно в этом признался, – произнес Родригес хриплым голосом.
Она кивнула:
– Да.
– Я не причиню тебе боль.
– Родригес…
– Я не такой, как он, – пытался убедить Родригес даже больше себя, чем ее.
Впрочем, ему это не помогло.
Он чувствовал, как сам заслуживает все презрение, которое был готов обрушить на того, кто посмел так подло поступить с Карлоттой, кто воспользовался хрупкой молодой девушкой, ее чувствами для удовлетворения своих похотливых желаний.
Родригес впервые засомневался, чем же он сам отличался от такого мужчины. Еще не так давно он не считал свое поведение неправильным. Со своими партнершами он всегда расставался, сохраняя хорошие отношения. С ними он весело проводил время, занимался любовью, дарил им подарки и не считал такой стиль жизни зазорным.
А ведь и он тоже мог принести тем женщинам страдания, используя их только в качестве любовниц!
Нет, он никогда не испытывал чувства вины. У него не было детей, и он никого не обманывал.
Но ведь он собирался делать это. По отношению к Карлотте. Луке. И об этом бы обязательно написали в прессе, а Лука мог бы увидеть…
– Я не буду обманывать тебя, – выпалил он быстрее, чем успел подумать.
– Что?..
– Я буду тебе верным! Если и ты будешь.
– Всегда?
– Всегда. Я не могу обещать глубоких чувств… Не могу, потому что у меня их никогда не было и нет. Но я могу контролировать свои действия и не хочу, чтобы ты снова испытала боль или унижение. Я никогда не поступлю с тобой так, как… этот Габриель поступил со своей женой. И я также не хочу, чтобы Лука случайно наткнулся на какие-то фотографии, где я с другими женщинами…
Родригес всегда сомневался, что мог бы быть хорошим отцом. И даже сейчас он не был уверен, справится ли он, потому что ничего об этом не знал. Одна только мысль о собственном отце приносила ему боль. Но он никогда не запятнает имя матери Луки, не позволит, чтобы малыш столкнулся с неверностью с его стороны по отношению к Карлотте.
Карлотта посмотрела на него красными от слез глазами:
– Я тоже обещаю быть тебе верной.
Они словно давали друг другу клятвы.
– Я хочу, чтобы ты пообещала кое-что еще.
– Что? – спросила она шепотом.
– Не приглашай Габриеля в нашу постель.
На ее лице появилась гримаса отвращения.
– Это не проблема.
– Я не имею в виду буквально. Я имею в виду чувство вины. Ты его любила. И твоя любовь не испарилась в одночасье, когда он тебе признался в своей лжи. Я никогда никого не любил, Карлотта. Но я знаю, любовь иногда заставляет людей делать то, на что в обычном состоянии они никогда бы не решились.
Она глубоко вздохнула:
– Не знаю, смогу ли я. То, что я сделала… я не могу простить себя за это.
– Как долго продолжался ваш роман?
– Мы встречались каждые выходные на протяжении восьми недель.
– И ты в него влюбилась?
– Мне было двадцать три года, и я была девственницей. Я влюбилась в него в тот самый вечер, когда встретила.
– А если бы ты знала изначально – он женат! Что бы ты сделала?
– Никогда бы не позволила ему дотрагиваться до меня!
– Это он должен испытывать глубокое чувство вины. Это он тебя обманул. Манипулировал тобой.
– И все же я сделала ошибку, – настаивала она.
– Не мне бросать камни. Я много ошибался… И это еще одно, чего я никогда не буду требовать от тебя. Я никогда не буду требовать быть идеальной, потому что сам не смогу быть таким.
– Думаю, это я смогу.
– Я знаю, мы не ожидаем друг от друга многого, но не сомневаюсь – мы справимся!
Рукой он провел по ее нежной коже, и это вызвало мгновенную реакцию в нем. Желание завладело им с неистовой силой.
– И ты никогда не будешь мне лгать? – спросила она.
– Никогда, – уверенно ответил он.
– О чем ты думаешь сейчас?
Родригес улыбнулся:
– Я думаю о том, как сильно хочу продолжить то, что мы начали на пляже. О том, как красивы твои груди. И как сильно я хочу их ласкать и целовать снова и снова.
Щеки Карлотты залились краской, а уголки губ слегка приподнялись.
