Она рассмеялась:
– Если бы это была вся история, может быть, я бы и поверила. Однажды вечером я ему предложила открыто объявить о наших отношениях! Я была готова выйти за него замуж или просто жить с ним. Хотела оставаться у него на всю ночь. Именно тогда я узнала о Кристине, его жене, с которой он прожил долгие пятнадцать лет в браке и от которой у него было четверо детей. И когда он уезжал якобы в командировку, он спал со мной… – Ее голос резко прервался.
– Карлотта… – прошептал Родригес, подходя к ней ближе.
– Не надо! Ты должен дослушать. Мое сердце было совершенно разбито. И вот тогда я… Это то, за что я не могу себя простить, Родригес. Не могу! – На какое-то мгновение Карлотта замолчала, погруженная в чувство вины и стыда. Она была слишком подавлена воспоминаниями, чтобы говорить, и все же не могла молчать. Она должна была ему все рассказать, должна была высказаться. Тяжело сглотнув, Карлотта продолжила: – Он… он снова захотел меня. Хотел быть со мной. Сказал, как страстно любит меня. И я ему поверила… И в ту ночь я позволила себе забыть о Кристине. Позволила Габриелю быть со мной еще немного, потому что не готова была оставить его. Потому что была глупая и поверила ему. Он убедил меня, будто найдет выход. И я так и не смогла отмыть себя за ту ночь, Родригес, даже за шесть лет. – Слезы покатились по ее щекам. – И сегодняшняя ночь подтвердила – я нисколько не изменилась!
Об этой части истории до сих пор никто не знал. Карлотта никогда не говорила об этом вслух. Тайно вступить в сексуальную связь с чужим мужем и снова отдать ему свое тело, зная – его жена в это время дома одна, а он с ней, с Карлоттой…
Карлотта ненавидела себя за это. За то, что не смогла разлюбить в тот момент, за то, что отдалась тогда, когда имела возможность развернуться и уйти.
– Единственным утешением было одно – я уже была беременна. И если бы я забеременела в тот раз, зная, что Габриель женат… Тогда было бы гораздо труднее пережить все.
Родригес ничего не говорил, он только неподвижно стоял и смотрел на нее бездонными глазами. И на мгновение Карлотта подумала – он сейчас уйдет. Но Родригес не ушел. Он подошел к ней и сел рядом, взяв ее руку в свою.
– Тот мужчина – подонок. Он воспользовался тобой и твоим чувством. Он обманул как тебя, так и свою жену и всех своих детей. Он должен стыдиться себя, но готов поклясться, это не так!
Карлотта выдавила из себя смешок:
– Уверена. Я уверена, его совершенно не беспокоит никто из нас.
Родригес пальцем провел по ее руке.
– Что случилось после того последнего раза, когда вы были вместе?
– Я собрала свою одежду и пошла в ванную. Там меня стошнило.
Это было ужасно… Ее всю трясло, а Габриель лежал на кровати и наблюдал, как она вышла, спотыкаясь, из ванной. Он знал, как ей больно…
– Затем я оделась и ушла. Постаралась не встречаться с ним на следующий день и молилась, чтобы он больше не приходил. Меня все чаще начала мучить тошнота, и тогда я поняла почему… Я должна была все рассказать отцу. Он заставил меня сообщить Габриелю. А потом откупился от него крупной суммой, чтобы тот больше не приходил и держал язык за зубами. Но пресса узнала о моей беременности… – Карлотта сделала глубокий вдох. – Все было не так, как показывают в фильмах, где женщина узнает, что она беременна, и испытывает в этот момент чувство радости и счастья. Я же почувствовала ужас, страх. Мне пришлось пойти к врачу и сделать все возможные тесты, потому что наши методы контрацепции не сработали, и неизвестно, с кем он еще спал и чем мог меня одарить. Следующие несколько месяцев я просто существовала. Мне не хотелось чувствовать толчки малыша, они еще больше напоминали о реальности. Но когда родился Лука… Он был крошечным, таким уязвимым и нуждался во мне! Именно этот малыш дал мне смысл жизни, он возродил во мне желание стать лучше.
– Лучше – значит отрицать сексуальное влечение? – спросил Родригес.
– И это тоже. Но не только. Лучше во всем. То, что приносит удовольствие, может оказаться неправильным. Нужно доверять чему-то большему, чем просто чувствам.
– Он был подонком!
