Несолоно хлебавши, протрубили отступление, и епископ, обещавший друзьям настоящую охоту с улюлюканьем, был вне себя. Но не успели натянуть поводья, как дорожку, по которой ехали, повесив носы, разочарованные охотники, перескочил красавец олень.
— Монсеньор! — крикнула одна из дам, успокаивая голосом и рукой лошадь, вставшую от неожиданности на дыбы. — Посмотрите, можно подумать, за оленем кто–то гонится.
— Клянусь Святым Юбером, мадам, — ответил епископ, — вы не только прекрасная наездница — любая другая на вашем месте была бы выбита из седла таким скачком, — вы еще и ловкий охотник. Шампанец, взгляни, не наш ли это олень.
Доезжачий, которого окликнул епископ, соединял попарно собак. Он позвал одного из своих товарищей, передал ему поводки и склонился над свежим следом зверя.
— Да, сударь, — сказал он. — Ей–Богу, это тот самый.
— Ты уверен?
— Абсолютно. Я уже обращал внимание Вашего Преосвященства, что у него сбито копытце. Посмотрите сами.
Епископ направил лошадь к указанному месту и наклонился, чтобы рассмотреть олений след. Все верно.
Вдруг он поднял голову и прислушался.
— Шампанец, оленя кто–то травит!
В самом деле, с ветром до охотничьего отряда донесся отдаленный лай собак.
— Это наши собаки брешут, — сказал какой–то новичок.
— Нет, — отозвался епископ. — Так лают собаки, когда гонят зверя. Это ясно, черт побери!
Доезжачие прислушались л многозначительно переглянулись.
— Что? — спросил епископ.
— Правда, это не пустая собачья брехня. Они заливаются вовсю.
— Чьи это собаки? — вскричал епископ, побледнев от гнева.
Все притихли.
— Черт побери! — взорвался он, видя, что ему не отвечают. — Интересно знать, кто себе позволяет охотиться в моих уделах? Впрочем, сейчас увидим. Туда, где прошел олень, прибегут собаки.
Затем он заметил движение среди егерей: один из друзей моего деда хотел было улизнуть в лес.
— Всем стоять! — приказал епископ, нахмурив брови.
Все замерли и стали ждать.
— Вы уже догадались, господа, — сказал трактирщик, прерывая рассказ, — что оленя, след которого потеряли собаки епископа, гнали теперь собаки моего деда?
— Да, уж на это нам ума хватило, — ответил Этцель. — Продолжайте, милейший.
— Скажем несколько слов о дедушкиных собаках — им предстоит сыграть большую роль в истории, которую я имею честь вам рассказать.
Это были великолепные, славные собаки, каждая — на вес золота. Черные как смоль, с огненно–рыжими грудью и животом, поджарые, тонконогие, с жесткой волчьей шерстью. Они могли гнать зверя — зайца, лань, оленя — восемь, десять часов подряд. В хорошую погоду они не ошибались никогда. Если след был свежим, они были так собранны, что вчетвером могли бы поместиться на этом столе. В общем, чудо, а не собаки. Таких, если они еще встречаются, и вам желаю, господа. Вскоре они появились и, ничуть не тушуясь епископа, его своры и всей компании, выскочили из лесной поросли на дорогу, обнюхали олений след и, лая еще яростнее, бросились в лесосеку напротив.
— Чьи это псы? — раздался крик Его Светлости.
Егеря смолкли, словно не знали ни собак, ни хозяина.
К несчастью, там был Томас Пише. Ему предоставилась прекрасная возможность утолить злобу и угодить герцогу.
— Жерома Палана, монсеньор. Аптекаря из Тэса, — ответил он.
— Убить собак и связать хозяина! — распорядился епископ.
Приказ был точен и ясен, истолковать двояко его невозможно.
— Ладно, — сказал Пише товарищам, — займитесь хозяином, а я возьму на себя собак.
Славным лесникам не хотелось арестовывать Жерома Палана, и все же они ни за что не поменялись бы поручениями с Томасом Пише. Кто не знал, что зло, которое затаит дед на убийцу своих собак, не сравнимо ни с чем, даже если деда арестуют или будут стрелять, в него самого!
Егеря поспешно повернули направо, а Томас Пише, углубившись в заросли слева, помчался со всех ног в направлении, в котором убежали собаки его недруга.
Оказавшись вне поля зрения епископа, лесники немного посовещались. Их было пятеро. Трое из них — холостяки. Двое — женаты. Парни считали, что дедушку надо предупредить. Он скроется, а они скажут, что никого не видели и что, наверное, собаки сбежали с псарни и гнали оленя одни. Однако женатые покачали головами.
