Динь-дон.
Я подняла голову, но темнота за узорчатыми стеклами была непроницаемой.
Я положила книгу на кресло и пошла к двери, по дороге включив свет на крыльце. Кто бы это мог ко мне пожаловать в 9.25 вечера в субботу?
Я щелкнула замком, открыла дверь и замерла, ошеломенная. На пороге стояла Хейли и улыбалась мне. Я отступила на шаг, пытаясь побороть шок и подавить радость. Потом я заволновалась:
– С тобой все в порядке? – спросила я, шагнув вперед и придерживая дверь рукой.
– Будет в порядке, если ты дашь мне войти. Я тут насквозь промерзла.
– Еще чего не хватало, – я отступила, и она быстро скользнула в дом, а я захлопнула за ней дверь. – Что ты здесь делаешь?!
– Чего? Хочешь, чтобы я ушла? – спросила она с ухмылкой, размотала шарф и принялась расстегивать пуговицы своего пальто.
– Да нет, конечно, я просто… у тебя же вроде было свидание?
– О да, – сказала она, вешая пальто на крючок и запихивая сброшенные перчатки в карман. – Крейг… о, это было что-то с чем-то.
Я пошла в гостиную, она поспешила за мной чуть ли не вприпрыжку, уселась возле очага и обхватила себя за плечи.
– Боже, пари держу, что снаружи уже минус двадцать.
– Я сделаю тебе чай.
– Ой. Это было бы хорошо, – улыбнулась она. Зубы ее выбивали дробь. Я быстренько налила ей чашку горячего чая, добавила чуть-чуть сахара и капельку меда как раз так, как она любила и поспешила в комнату.
– Пей.
Она сжала чашку обеиим руками и медленно отпила глоток. Я вытащила пуфик и пододвинула его поближе, чтобы сесть перед ней.
– Давай сюда, – я подняла ее ногу, расположила ее лодыжку у себя на бедре и потянула на себя заснеженный кроссовок.
– Ты что, ходила на свидание в обычных кроссовках?
Она покачала головой:
– Нет, заехала домой и переоделась.
– Аа, – я развязала шнурки, сняла кроссовок и начала растирать ее стопу, восстанавливая кровообращение и согревая ее. – Давай, рассказывай.
– Ну, – произнесла она, отпила еще глоток чая и отставила чашку, чтобы взять на руки взволнованного мопса, который как раз проснулся и затребовал внимания. – Крейг оказался вполне милым, если так можно сказать. Вполне милым себялюбивым нарциссом. У него наполеоновские планы поступить в мединститут и стать величайшим доктором всех времен и народов.
Тут она хихикнула и прижала моего пса к груди, целуя его в макушку и поглаживая по спине.
– Настоящий мужик, да?
– Если бы только это. У парня хватило пороху попытаться спорить со мной на тему, сколько лет я получала медицинское образование. Настоящий идиот! А когда он стал рассказывать о себе, мне и слова некуда было вставить. Он меня ни о чем не спрашивал, разве что попросил передать соль во время обеда. Полный кошмар!
Она ухватила Бунзена за щеки и уставилась ему в глаза:
– Никогда не веди себя так с девочками-мопсами, малыш, или у тебя будут проблемы. Понял меня?
Фыркание.
– Я думаю, он понял.
Она улыбнулась и опустила его на пол, мопс вернулся на всою подстилку и свернулся калачиком. Хейли прикрыла глаза.
– Мне тоже нужно тебе кое в чем признаться, – смущенно произнесла она, глянула на меня и быстро отвела глаза.
– В чем это?
– Я скучала по тебе, по нашим субботним вечерам.
Я улыбнулась и ничего не сказала, но внутри у меня загремели фанфары.
Хейли вздохнула, когда я опустила ее ногу на пол и занялась массажем второй. Она закрыла глаза:
– Такое приятное ощущение, Энди…
– Ты хоть чуть-чуть согрелась?
– Мммм, не то слово.
Я улыбнулась и продолжила оказание помощи.
– Энди?
– Хммм?
– А когда мы будем праздновать наше Рождество?
Я подняла глаза на нее и обнаружила, что она наблюдает за мной из-под полуопущенных век.
– Не знаю…
– Просто, Рождество уже через четыре дня, и мы будем с родителями в Нью-Йорке гостить у брата, а вернемся только двадцать седьмого. Я не хочу праздновать Рождество с тобой постфактум.
– Ну тогда, как насчет того, чтобы отпраздновать его сегодня?
Она резко выпрямилась:
– Правда?
Я кивнула.
– Конечно, почему нет?
Потянув ногу к себе, она стала поспешно натягивать кроссовки.
– Я мигом смотаюсь за твоими подарками и сразу назад!
Я рассмеялась, наслаждаясь тем, как на моих глазах она превратилась в большого ребенка.
