— Если и так, то он до сих пор меня на этом не поймал. — Лицо Марты по-прежнему ничего не выражало. — Слушайте, ребята, я — женщина, которая пытается спасти свой брак. В противном случае меня бы здесь не было.
— Touche,[34] — усмехнулся Эллери. — А теперь расскажите мне все, что вам известно о Дерке и что могло бы объяснить его комплекс ревности.
* * *
О детстве Дерка Марта знала мало. Как и она, он был единственным ребенком в семье. Предки Лоренсов жили в штате Мэриленд на Восточном побережье, во время Гражданской войны симпатизировали южанам. Мать Дерка происходила из Южной Каролины, из семейства Ферли: некогда рабовладельцев, потом обедневших аристократов.
Если Дерку чего-нибудь недоставало в детстве, то отнюдь не материальных ценностей. Лоренсы унаследовали свое состояние от прадеда, который после Аппоматтокса[35] отправился на Запад, разбогател на приисках и строительстве железных дорог и вернулся в Мэриленд, чтобы наполнить семейные сундуки.
— Отец Дерка никогда в жизни не работал, — продолжала Марта. — Дерк тоже, покуда не надел форму. Отец отправил его в военный институт в Вирджинии, но его через год вышвырнули оттуда за постоянные нарушения дисциплины. Тогда он решил стать писателем. Пёрл-Харбор застал его живущим в Гринвич-Виллидж, носившим бороду и старающимся походить на хемингуэевского персонажа, живущего всего на десять тысяч в год. Дерк пошел в армию — думаю, для разнообразия — и служил офицером парашютного полка в Бельгии, когда узнал, что его родители погибли в автомобильной катастрофе. Вернувшись домой после войны, он узнал еще две вещи: что полиция подозревает, будто мистер Лоренс намеренно сбросил в кювет автомобиль, где находились он и миссис Лоренс…
— Почему? — спросил Эллери.
— Не знаю, если только это как-нибудь не связано с другим фактом, о котором Дерк узнал по возвращении. Его отец растратил все состояние Лоренсов — все до последнего цента — и не оставил ничего, кроме долгов.
Дерк вернулся в Нью-Йорк, имея лишь то, что было при нем. Он снова пытался писать, но после нескольких голодных месяцев начал искать работу. Ему повезло, и какое-то время, пока ему не исполнилось двадцать восемь, он служил в редакторском отделе одного издательства.
Я встречала кое-кого из его сослуживцев, и они рассказывали одно и то же. Дерк выглядел весьма интеллектуальным — как и все недоедающие — и обладал весьма мрачным взглядом на жизнь. Его коньком была ирония, но, несмотря на блестящий ум, он не ладил с сотрудниками, особенно с женщинами.
— По какой-нибудь конкретной причине? — спросил Эллери.
— Вскоре после поступления в редакцию Дерк стал встречаться с одной из работающих там девушек. Я знаю только то о ней, что ее звали Гвлэдис — она писала свое имя с буквой «в». Гвлэдис влюбилась в него без памяти, у них была связь, но вскоре она ему надоела, он перестал с ней видеться, и бедняжка покончила с собой. Конечно, Гвлэдис была законченной истеричкой, и это не вина Дерка, но с того времени он перестал даже подходить к женщинам.
Издательская работа требовала от Дерка чтения великого множества детективных произведений. Они возбудили его воображение, и он вновь взялся за писательскую деятельность — на сей раз за детективный роман.
К удивлению Дерка, его же фирма взялась за публикацию книги. Всего продали менее четырех тысяч экземпляров, но отзывы были хорошими. Книга называлась «Смерть — моя любовь». Что вы о ней думаете, Эллери?
— Для начинающего писателя это удивительная вещь. Сюжет скроен по-любительски, но дело в настроении. Я спросил Дерка, когда впервые встретил его на собрании детективных писателей Америки, откуда эта болезненная атмосфера. Он ответил, что любое убийство — болезненная тема. Тогда Дерк оставил работу и посвятил все время пишущей машинке, верно?
— Да, — кивнула Марта. — В течение следующего года он написал еще три детективных романа.
— На собраниях Дерк почти не раскрывал рта, но со мной был откровенен, — продолжал Эллери. — Он обижался, что его книги расходятся плохо, в то время как куда худшие произведения проходят на ура. Свою обиду он прикрывал вызывающими манерами. Когда я предложил ему пойти на компромисс со вкусами публики и несколько осветлить колорит, Дерк ответил, что пишет так, как хочет писать, а если людям это не нравится, то пусть не покупают его книги. Мне это показалось не слишком похожим на реакцию взрослого человека, и я не удивился, когда он вскоре забросил работу над детективной прозой.
