Его знания поражали. С самого детства он говорил на ирландском и норвежском, а еще стал превосходным знатоком латыни. Живя в Гластонбери, он также неплохо овладел английским языком и нормандским диалектом французского.
– Наверное, я мог бы стать латимером, – с улыбкой говорил он. – Так мы, церковники, называем переводчиков.
– Ты, пожалуй, был бы лучше, чем Реган, переводчик короля Диармайта, – с восхищением предположил Питер.
– Ну, я бы так не сказал. – Гилпатрик засмеялся, хотя ему и было приятно слышать такое.
Он сумел убедить Питера, что тот наверняка без труда освоит кельтский язык, на котором говорили ирландцы.
– Языки Ирландии и Уэльса, как двоюродные братья, – пояснил он. – Главная разница между ними заключается в одной-единственной букве. Там, где уэльсцы произносят звук «п», мы произносим «к». Ну, например, если мы в Ирландии хотим сказать о ком-то, что он сын такого-то, то произносим «мак», а в Уэльсе – «мап». Конечно, есть и другие различия, но когда ты в них разберешься, то достаточно легко будешь понимать, что тебе говорят.
Он рассказал Питеру о Дублине. По его описаниям, этот ирландский порт был похож на Бристоль. Еще Гилпатрик объяснил Питеру кое-какие хитрости политической жизни острова.
– Какую бы победу король Диармайт ни одержал с вашей помощью над своими врагами, ему все равно придется отправиться к Рори О’Коннору в Коннахт, потому что именно он сейчас верховный король и только он должен признать его и принять от него заложников, прежде чем Диармайт сможет называть себя королем любой земли в Ирландии.
Что до его собственных планов, то, похоже, они были связаны с великим дублинским епископом, которому его рекомендовали.
– Он святой, и у него огромное влияние, – сообщил Гилпатрик. – Видишь ли, мой отец сам занимает довольно высокий пост в Церкви… – Он немного помолчал. – А моя мать – родственница архиепископа Лоуренса. Так мы его называем. То есть переделали его имя на латинский лад: Лоуренс О’Тул. Но его ирландское имя – Лоркан Уа Туатайл. Уа Туатайл – королевский род из Северного Ленстера. И на самом деле архиепископ также сводный брат короля Диармайта. Хотя не думаю, что он его слишком любит, – доверительно прибавил он.
Питер улыбнулся, слыша о такой сложной паутине родственных отношений.
– То есть это значит, что твоя семья также королевской крови? – спросил он.
– Мы из старой церковной семьи, – ответил Гилпатрик и, заметив недоумение Питера, объяснил: – В Ирландии несколько иные обычаи, чем в других странах. Существуют древние церковные семьи, весьма почитаемые, и они крепко связаны с монастырями и церквями. Часто такие семьи состоят в родстве с королями и вождями, чья история уходит во мглу веков.
– И ваша семья связана с какой-то определенной церковью?
– Мы, если можно так сказать, содержим наш монастырь в Дублине.
– История твоей семьи тоже уходит во мглу веков?
– Предание гласит, – с чувством ответил Гилпатрик, – что наш предок Фергус был крещен в Дублине самим святым Патриком!
Упоминание о святом подтолкнуло Питера задать следующий вопрос:
– Тебя зовут Гилла Патрайк. Это ведь значит «слуга Патрика», так?
– Верно.
– Вот интересно, почему твой отец не дал тебе имя святого без каких-то дополнений? Почему тебя не назвали просто Патриком? В конце концов, меня же зовут просто Питером.
– А-а… – Священник кивнул. – Да, это тебе следует знать, если ты собираешься какое-то время жить в Ирландии. Ни один добропорядочный ирландец никогда не может быть назван Патриком.
– Никогда? Почему?
– Только Гилла Патрайк. Но никогда Патрик.
Так было уже многие столетия. Ни один ирландец в Средние века не осмелился бы присвоить имя великого святого Патрика. Детей всегда называли только Гилпатрик, то есть слуга Патрика. И так тому предстояло остаться еще на столетия.
Стройный и темноволосый, молодой священник был очень красив. Но особенно привлекали внимание его серые глаза с каким-то удивительным зеленым оттенком.
Его невозможно было не полюбить, с его добротой, нескрываемой гордостью за свою семью и такой очевидной любовью к родным. Питер узнал кое-что о его братьях, его прелестной сестре и родителях. Он не совсем понял, как отец молодого священника получил довольно высокий пост в Церкви, если был женат, не понял он и того, что означает «наш монастырь», но когда попытался во всем разобраться, отец Гилпатрик сменил тему, и Питер не стал настаивать. Было ясно: сам Питер симпатичен добродушному священнику, но присутствие на его родной земле вассалов Плантагенетов он не одобряет, хотя Питер и не понимал почему.
