Но король Диармайт нуждался в солдатах. Кроме того, он отлично понимал: что бы ни думал король Генрих об отношениях вассалов и их хозяев, Ирландия находилась далеко за пределами досягаемости могущественного Плантагенета.
– Не вижу причин для отказа, – ответил он.
И сделка была заключена. Английский король Генрих впервые стал сюзереном признавшего его власть периферийного ирландского короля, как ни цинично это звучало. Практической пользы от такого договора в то время, возможно, и не было.
– Но, – мог бы уточнить Генрих, – мне это и не стоило ничего.
А король Диармайт получил грамоту, в которой правитель разраставшейся империи Плантагенетов давал разрешение любому из своих вассалов сражаться за Диармайта, если они того пожелают.
Нельзя сказать, что к Диармайту тут же выстроилась очередь из наемников. Перспектива помогать обездоленному провинциальному правителю с какого-то острова в западных морях не выглядела слишком привлекательной. Но один из богатых вельмож короля Генриха – могущественный лорд де Клер, больше известный солдатам под прозвищем Стронгбоу – Тугой Лук, – встретился с ирландским изгнанником и проявил интерес к его замыслу. Стронгбоу принадлежали земли в разных частях империи Плантагенетов, но в его владениях в Юго-Западном Уэльсе все чаще и чаще назревала смута. А король Диармайт, очевидно, готов был принять любую его цену.
– Ты можешь жениться на моей дочери и унаследовать все королевство, – щедро предложил Диармайт.
Поскольку у Диармайта были сыновья, а сам он не распоряжался ни единым акром своего бывшего королевства, такое обещание стоило ровно столько же, сколько его клятва вассальной верности монарху Плантагенету. Однако Стронгбоу решил повести другую игру. Он предложил ирландскому королю набрать солдат в тех землях Южного Уэльса, которыми он владел. Стронгбоу очень рассчитывал, что мятежники первыми встанут в ряды наемников, и если их всех перебьют в предстоящей схватке, он не слишком расстроится.
И так уж сложилась судьба Питера, что Дойл встретился с этим важным вельможей именно в тот день, когда Стронгбоу в очередной раз посещал Бристоль, который находился недалеко от его земель. В порту Стронгбоу рассказал торговцам о желании ирландского короля набрать солдат в их краях.
– У меня в доме сейчас живет молодой человек, сын одного давнего друга, он может согласиться, – заметил торговец. – А то я уж и не знаю, что с ним делать.
– Пришли его, – кивнул Стронгбоу. – Скажем Диармайту, что я сам его выбрал.
Вот так Питер Фицдэвид и пересек море на одном из кораблей, снаряженных Дойлом, и в тот солнечный осенний день сошел на ирландский берег, чтобы вместе с другими наемниками и королем Ленстера Диармайтом оказаться в Уэксфорде.
Лошадей выводили на берег. С того места на берегу, где он стоял, Питер отлично видел короля Диармайта, уже вскочившего в седло, и лорда де ла Рош, фламандского аристократа, который отдавал приказы. Они причалили недалеко от маленького городка Уэксфорд. Рош уже позаботился о том, чтобы наладить оборону, однако никто из города, похоже, даже и не собирался нападать на них. Это был небольшой порт со скромными крепостными валами, вроде тех, что Питер видел в Южном Уэльсе. Но по сравнению с настоящей крепостью Бристоля эти укрепления казались довольно хлипкими, и взять их не составило бы особого труда. Однако пока Питеру оставалось лишь ждать.
– Ну, давай прощаться.
Его друг пожелал ему удачи. Солдаты разбивали лагерь, а он отправлялся дальше. За время путешествия они очень подружились, и Питер был очень благодарен молодому отцу Гилпатрику. Священник был всего на пять лет старше Питера, но знал намного больше. Последние три года он провел в знаменитом английском монастыре Гластонбери, к югу от Бристоля, а теперь возвращался домой, в Дублин, где отец приготовил ему место при архиепископе. На корабль, шедший в Уэксфорд, он сел потому, что хотел сначала подняться вверх по побережью в Глендалох и некоторое время провести в этом святом месте, а уж потом отправиться в Дублин.
Видя, что Питер молод и скорее всего одинок, добрый священник провел много времени в беседах с ним, все узнал об этом юноше, а в ответ рассказал ему о своей семье, об Ирландии и местных обычаях.
