Он поймал себя на том, что всё время думает о себе, в то время как Марина, которая на тридцать лет моложе, не имеет секунды свободной для себя. Всю ночь вела по перегруженной автостраде арендованную автомашину от аэропорта Болоньи, опекала его без конца. Уговорила поехать с собой в командировку. И теперь катила впереди себя кресло-каталку со стариком-инфарктником.
В этот раз коридор показался не таким длинным. Каталка легко вошла в лифт.
Он посмотрел снизу вверх на жену. Лицо у неё было усталое. Она нажала на кнопку, и они поехали вниз.
— Забыл сказать, тебе звонил какой-то итальянец.
Она сунула руку в карман кофты, вынула мобильник, начала было набирать номер, как лифт остановился. Дверь раскрылась.
Люди, ждавшие лифта, расступились. Марина выкатила кресло, и он почувствовал на себе их взгляды.
Кресло мягко катило по коврам, устилавшим огромный вестибюль отеля, где там и сям возвышались мольберты с наклонно стоявшими на них картинами, изображающими пасторальные сцены давней итальянской жизни — сбор винограда, лодки рыбаков, забрасывающих сети…
Они свернули в проход и оказались в большом зале с колоннами, уставленном множеством уже пустых столиков. Одинаковые девушки в форме собирали на тележки грязную посуду.
В эту минуту подошла высокая женщина-администратор, что-то сказала Марине.
— Предлагает позавтракать на воздухе, хорошо? — спросила Марина.
Он кивнул. И они покатили вслед за администратором к настежь раскрытым дверям ресторана под навес, где стоял длинный ряд столиков. Здесь кое-где ещё кайфовали на солнышке постояльцы.
Марина подвезла его к свободному столику. Он немедленно пересел с кресла на стул.
Как по волшебству, рядом тотчас оказалась официантка с двухэтажной тележкой, на которой стоял завтрак — отварные яйца, булочки, масло, сыр, колбаса, свежевыжатый апельсиновый сок и кофе в кофейнике.
— Спасибо, — сказал он, когда официантка переставила завтрак на стол.
— Вы из России? — по-русски спросила она, просияв.
— Да. А вы?
— Из Молдавии. — На круглое лицо её словно легла тень. Официантка отошла со своей тележкой, и они остались наедине с травой, кустами, деревьями, за которыми сверкала на солнце вода бассейна.
Марина завтракала и одновременно говорила по телефону с итальянцами. Он почти ничего не понимал из того, что она говорила. Впервые за всё время после инфаркта чувствовал себя счастливым. Не хотелось уходить отсюда, пересаживаться на кресло-каталку.
Допив кофе, он принялся отщипывать кусочки от оставшейся булочки, кидать их в траву налетевшей стае дроздов. Чёрные птички одна за другой упруго подскакивали к ногам, ухватывали свою порцию и отлетали куда-то под кусты.
— Как ты себя чувствуешь? — спросила Марина, выключая телефон. — Могли бы поплавать в бассейне. Но за мной сейчас приедут, повезут на переговоры. Хочешь со мной? Нет? Тогда поедем наверх. Отдохнёшь до моего возвращения. Потом перед обедом поплаваем.
В этот момент со стороны бассейна возник очень высокий человек в махровом халате. Он быстро прошёл мимо них в сторону раскрытых дверей ресторана. Мелькнуло показавшееся знакомым лицо исключительной красоты.
— Как ты думаешь, кто это? — спросила жена.
— Кажется, какой-то всемирно известный киноактёр. Не помню, где я его видел.
Когда они поднялись на этаж и подъехали к своему номеру, тот оказался открытым. В нём орудовала пылесосом горничная.
— У нас чисто, — сказала Марина по-итальянски. — Только приехали. Спасибо.
Горничная ушла. Тотчас раздался звонок телефона.
— Все. За мной приехали, — сказала Марина.
Она быстро переоделась, достала из чемодана ноутбук, велела принять положенные после завтрака лекарства, поцеловала его и ушла.
Впервые после отъезда из Москвы он остался без попечения Марины.
Прислушался к себе. Сердце нисколько не болело, не чувствовалось. Дыхание было ровным, спокойным.
Отпихнув ногой кресло-каталку, шагнул к холодильнику. Там среди бутылочек с освежающими напитками обнаружил несколько баночек джина с тоником. Вскрыл одну, перенёс на балконный столик, сел рядом в пластиковое кресло.
— Шикарная жизнь! — сказал он вслух.
