И всё же Клюев решил срезать угол. Перебросив ремень автомата на плечо, мягко ступая по блеклой влажной траве и кидая по сторонам настороженные взгляды, он двинулся в туман. Скоро выяснилось, что место, где он оказался, больше напоминало болото, чем опушку, правда, вода под ногами не хлюпала, кочек попадалось мало, лишь одинокие сухостойные стволы, тянущие к белёсому небу голые корявые ветки, изредка возникали из дымки и усиливали впечатление гиблой топи. Вот где собаку Баскервилей держать надо, усмехнулся Макс, вспомнив рассказ отшельника. И тут же удивился. С момента появления в зоне и до сих пор он ни разу не слышал ни звука. Даже извне. Мёртвая тишина стояла в лесу. Но не успел он эту мысль обдумать как следует, будто невидимая перепонка лопнула, и туман вздохнул. И разразился целой серией скрежетов, скрипов и душераздирающих стонов. Словно целый сонм привидений с негодованием откликнулся на клюевские недоумения, а заодно и подтвердил статус мистической территории.
От неожиданности Макс втянул голову в плечи и пригнулся, рука рефлекторно дёрнулась к набедренной кобуре. Про автомат он как-то и думать забыл. Впрочем, за звуками ничего не последовало. Потоптавшись немного на месте, экс-пилот осторожно двинулся дальше, не снимая руки с ребристой рукояти пистолета. Так он шёл ещё минут двадцать, пока не появилось что-то похожее на склон холма и из тумана не выступили первые, разрозненные ещё деревья лесного массива, угадывающегося за белёсой мутью. Клюев облегчённо вздохнул и стал подниматься по склону. Зря он успокоился, ох, зря! Из-за замшелого округлого валуна, видневшегося прямо по курсу, вдруг высунулась кошмарная морда с немигающими жёлтыми глазами, прорезанными вертикальными зрачками, и раззявленной пастью, усеянной множеством зубов. Вслед за мордой, шустро перебирая вывернутыми наружу, кряжистыми лапами, выползло всё остальное. Рептилия. Размером с крокодила-переростка. Только гораздо выше. С зубчатым гребнем по спине и мощным хвостом, хлещущим из стороны в сторону. Однако!
Макс замер. А чудище испустило воинственный, истошный вопль. В следующий миг человек понял, что выражение: «Нестись впереди собственного визга» — не аллегория. Тонкое, пронзительное верещание ещё висело в воздухе, а неистовый зверь уже летел к противнику, вытягивая вперёд когти, и формой, и размером напоминавшие кривые турецкие кинжалы. Единственное, что успел сделать Клюев — так это отпрянуть в сторону и вниз. Источающий злобу хищник, промахнувшись, рухнул за спиной несостоявшейся жертвы, и теперь пришёл в движение его хвост. Взмах был молниеносным, но Макс опять успел уйти с линии атаки. Теперь и он не терял времени. В падении выдернув из кобуры «риф», он перекатился, снимая оружие с предохранителя, и, привстав на колено, трижды нажал на спусковой крючок. Рептилия к тому моменту уже развернулась, и пули пришлись в немигающий глаз, в раскрытую пасть и в незащищённое брюхо. Её не отбросило, нет, для этого она была слишком тяжела. Она сначала застыла в великом изумлении, а потом стала медленно оседать на землю. Её лапы ещё судорожно дёргались, бушующий хвост выдирал клочья дёрна, а глаза уже подёрнулись безжизненной пеленой.
Переведя дыхание, Макс сунул пистолет в кобуру, подобрал АКМС, отлетевший в сторону во время падения, выждал пару минут и неторопливо приблизился к поверженному монстру. «Не тот завтрак ты себе выбрал, парень, — пробормотал он. — И не тот подход. Со мной нужно деликатно…» Он присел рядом с тушей на корточки и стал внимательно её осматривать. Ископаемое какое-то, решил Клюев. Из доисторических времён. Ни грана разума, сплошные инстинкты. Хорошо хоть, маленькое. Подвернись сейчас такой же зверь, как описывал Кондратий, вряд ли он смог бы отбиться. На того, действительно, ракетный комплекс требовался. Что ж, пока везёт. Погоди-ка, одёрнул он себя, значит, где-то поблизости перекрёсток времён. Иначе откуда оно тут появилось. Да ещё и голодное. Другими причинами объяснить неспровоцированное нападение он не мог. А если перекрёсток, стало быть, надо держать ухо востро. И покруче твари могут нарисоваться.
