На всякий случай Макс огляделся и короткими перебежками устремился к двум заматерелым соснам, всё пространство вокруг которых поросло буйным кустарником. Там ещё торчали из травы два огромных скальных обломка, и между ними оставалось достаточно места, чтобы приютить одинокого путника. Забравшись в щель, Клюев опять присел, снял автомат с предохранителя и положил на землю рядом с собой, дулом в сторону безвременно усопшего чудища. Та-а-ак, подумал он, это что же получается? Шёл себе тихо-мирно, никого не трогал и не замечал, что вокруг царит гробовая тишина. Но как только заметил, зона сразу же выдала целый каскад очень неприятных звуков. Она реагирует на мысли, что ли? Мало того, тут же образовалось пересечение времён. Или всё это ему только кажется, и на самом деле реакция зоны не настолько однозначна? А насколько, собственно? В любом случае, это обстоятельство надо запомнить и в ближайшем будущем проверить на практике. А пока стараться ни о чём постороннем особо не задумываться.
Макс переждал пятнадцать минут — по его прикидкам этого времени было вполне достаточно, чтобы на запах крови собрались родичи убиенного, если они, конечно, поблизости имелись — и, не обнаружив новых персонажей, вылез из укрытия. Вообще-то, следовало поторапливаться, чтобы успеть к самому себе определённому сроку. Клюев не любил стрелять, но сейчас взял себе за правило не рефлексировать на эту тему, потому как, либо он, либо его. Ещё раз спасибо Никите за выучку. Утвердившись в своём решении, он снова накинул ремень автомата на плечо и тронулся в путь.
Через час упорного продвижения к цели Макс заметил, что туман начал редеть, и сквозь него проступило бледное пятно солнца. Появилась возможность хоть как-то ориентироваться. До сих пор он полагался только на лишайник, предпочитавший украшать кору деревьев с южной стороны. Скорректировав маршрут так, чтобы солнце, по возможности, находилось справа, экс-пилот ускорил шаг. К счастью, вокруг простиралось редколесье, и о старой бетонке можно было пока не вспоминать. Не до грибов, Петька! Клюев повторял эту фразу и так, и этак, повторял нараспев и по слогам, повторял, стараясь, чтобы никакая другая мысль не вторглась в этот отточенный лейтмотив. Всё это время зона исходила стонами и вздохами где-то в отдалении, но, в конце концов, он её достал. Казалось, сама земля жутко ухнула совсем рядом, и в подошвы Максу ударило нечто мягкое, неотвратимо рвущееся вверх. Устоять он не смог, но всё же сумел завалиться куда-то в сторону от того, что внезапно попёрло из недр. А вокруг уже вырастали, пыхая зловонными испарениями, титанические мясистые ножки, на которых, словно зонтики, рождённые фантазией безумного дизайнера, начинали распускаться шляпки-великаны, моментально стареющие и осыпающиеся вниз водопадами липкой податливой трухи, а то и целыми кусками гниющего и разлагающегося белка. Земля лопалась мелкими трещинами и вспучивалась, выворачивая дёрн наружу, разрывая сросшиеся кустики травы и обнажая длинные корни близких деревьев. Создавалось впечатление, что вся взбесившаяся грибница решила раз в кои-то веки покинуть своё тёмное узилище и выбраться на свет божий. Макс с трудом поднялся, закрываясь руками от летящей в него со всех сторон дурно пахнущей взвеси, и бросился бежать. Вы когда-нибудь пробовали бегать по глубокому снегу? Нет? И не надо. А здесь было ещё хуже. Почва ходила ходуном, будто палуба корабля в штормовом море, и Клюева бросало из стороны в сторону. Да ещё и от внезапно возникающих грибов приходилось уворачиваться. И он уже совсем отчаялся выбраться из этой неумолимо превращающейся в компост кучи, когда впереди послышался басовитый гул, и, легко сковырнув скалу, выступающую из заполонившей округу разлагающейся массы, вверх устремилось нечто сияющее, завивающееся спиралью и испускающее ровный зеленоватый свет. Мерзкая субстанция съёжилась и пошла на попятную. Она таяла и испарялась, не оставляя после себя следа, исполинские грибы, только что гордо возносившиеся к самым небесам, покрывались складками и опадали, а земля перестала взбрыкивать и ужасаться на разные голоса. Через минуту всё было кончено. Макс стоял и зачарованно смотрел, как исчезают последние следы только что произошедшей — и, скорее всего, по его вине — психической атаки грибов. Он сделал ещё одну зарубку на память. Зона отрицательно реагирует на использование частицы НЕ. И в мыслях, и в образах, и в словах. В первый раз он подумал, что НЕ слышит звуков, и получил, можно считать, предупреждение, во второй — вопил «НЕ до грибов» и едва остался жив. Его спасла блестящая хреновина, возникшая из ниоткуда и по весьма таинственным причинам. Хотя причины-то как раз можно представить. Допустим, именно так здесь происходит саморегуляция. Мысль довольно здравая. Образовалась куча дерьма, значит, её нужно быстро и эффективно ликвидировать. Вот только как эта штука различает, что можно уничтожить, а что следует обязательно оставить? Она ведь и его могла запросто…
