— Я, конечно, мог бы сообщить о тебе надлежащим властям…
— Если бы сумел связать ее со мной.
— …но поскольку ты, несомненно, доставил сюда эту грязь контрабандой, мне пришло в голову, что у тебя имеются непотребные посредники и связи, которые могут пригодиться нам в крайне важном деле.
— А если я соглашусь помочь вам?
— Если преуспеешь, я заплачу тебе больше, чем когда-либо раньше. По меньшей мере вдвое, чем ты получаешь за свои глупые пьески.
Марло поднял брови. Больше двадцати фунтов!
— Ну а мои так называемые непотребные посредники? Откуда мне знать, не используешь ли ты меня, чтобы переловить их?
— Дело несравненно важнее поимки контрабандистов, промышляющих книгами.
— И все-таки…
— Арест твоих паршивых друзей меня совершенно не интересует — они могут пригодиться мне и в этом деле, и потом. Тебе придется положиться тут на мое слово. И опять-таки твое вознаграждение будет велико. Договорились?
— Да. (Пока.)
Наклонившись поближе, Фелиппес прошептал:
— Ты слышал про Московскую компанию?
— Почти ничего, — солгал Марло.
— Названа так из-за ее монополии на торговлю с «Московией». Ее сорок лет назад основало товарищество богатых купцов и королевских придворных, решивших отыскать Северо-Восточный морской путь в страны Дальнего Востока — путь, который в Европе пока еще никто не нашел и который был бы под управлением и контролем англичан. Путь, который откроет нам прямой доступ к богатствам Востока, безопасный от пиратов Средиземноморья.
Фелиппес потеребил свою жидкую бороду.
— Совершенно очевидно, что купцы «Московии» не преуспели в этих поисках, но, меняя английские товары на русские меха, пеньку и ворвань, они установили выгодные отношения с царем. И за долю в доходах царь много раз разрешал им ездить из Москвы в Персию: по Волге до Астрахани, через Каспийское море и дальше до Бухары, обменивать английскую шерсть на драгоценные камни, шелка и пряности. Затем, двадцать лет назад, завоевания турок перекрыли этот путь, и с тех пор через руки «Московии» эти восточные товары не проходили.
Фелиппес умолк, еще раз посмотрел по сторонам и продолжал вполголоса:
— Однако недавно на Королевской Бирже в Лондоне дважды появлялись драгоценные камни с Дальнего Востока — вскоре после того, как судно «Московии» причалило к пристани Депфорта ниже по реке. Рубины, алмазы, жемчуг… но только они не показаны в книгах Компании, и вкладчики, а среди них и наша королева, не видели никакой прибыли.
— Торгуют под флагом королевы и крадут у нее из-под носа — какая дерзость! То есть прежний торговый путь «Московии» из Москвы в Персию вновь открыт? Тот, который ты описал?
Фелиппес покачал головой.
— Нет, он по-прежнему перехвачен турками.
— Так каким образом купцы «Московии» получили доступ к драгоценным камням? Не вернее ли предположить, что английские каперы забрали их с португальских кораблей, а затем забыли упомянуть о них таможенникам? Или тут приложила руку английская Левантийская компания с ее монополией на торговлю с восточным побережьем Средиземного моря?
Марло заметил необычный блеск в глазах Фелиппеса. Он всегда обсуждал дела, связанные со шпионажем, с большим смаком, но сейчас его глаза буквально горели огнем. Так что же он мог… А!
— Ты подозреваешь, что некие купцы «Московии» наконец открыли Северо-Восточный проход, хранят это в секрете и торгуют исподтишка?
— Одна из возможностей, но которой стоит заняться, как ты понимаешь.
Да, Марло понимал. Такое открытие имело бы колоссальные последствия для Англии и в смысле международного престижа, а не только финансовых выгод. До сих пор испанцы и португальцы куда больше преуспевали в исследованиях и колонизировании Нового Света, и национальная гордость Англии была уязвлена. Впрочем, Марло знал, что благо их родины для Фелиппеса главным отнюдь не было.
— Эссекс — вкладчик?
— Да.
— Значит, он получит хорошую прибыль, если эта контрабанда выплывет на поверхность?
— Само собой, — невозмутимо ответил Фелиппес.
— И если ему достанется честь разоблачить контрабандистов и сообщить королеве о существовании тайного морского пути на Дальний Восток…
