Он заглотил свою порцию и пробормотал:
– Я вернусь.
Бумажник так и лежал в его спальне. Он был очень красивым. Род открыл его.
Внутри был плоский металлический диск.
Билет?
Куда?
Род повертел его в руках. На диске была телепатическая гравировка, и, вероятно, он выкрикивал весь свой маршрут ему в сознание, но Род не мог его слыжать.
Он поднес диск к масляной лампе. Иногда на подобных штуках были старые надписи, которые позволяли получить общее представление о маршруте. В лучшем случае это будет частный орнитоптер на озеро Мензис или автобусный билет до Нью-Мельбурна и обратно. Род заметил отблеск старых букв. Еще один наклон, поворот к свету, и он смог прочесть надпись: «Родина человечества и обратно».
Родина человечества!
Господь милосердный, да это сама Старая Земля!
Но в таком случае, подумал Род, я сбегу от почсека – и до конца моей жизни все мои друзья будут знать, что я сбежал от Пылкого Простака. Я не могу. Я должен как-то одолеть Хьютона Сайма. Его собственным способом. И моим.
Он вернулся за стол, закинул остаток ужина в желудок, словно гранулы овечьей еды, и рано ушел в свою спальню.
Впервые в жизни он плохо спал.
И плохой сон дал ему ответ: Спроси Гамлета.
Гамлет даже не был человеком. Он был говорящей картинкой в пещере – но он был мудр, он был с самой Старой Земли, и у него не было друзей, чтобы разболтать им секреты Рода.
С этой мыслью Род повернулся на своей спальной полке и погрузился в глубокий сон.
Утром тетушка Дорис так и не вернулась, и Род сказал работнице Элеанор:
– Меня весь день не будет. Не ищи меня и не волнуйся обо мне.
– А как же обед, господин и владелец? Вы не можете носиться по ферме на голодный желудок.
– Собери что-нибудь.
– Куда вы собираетесь, господин и владелец, если мне позволено будет спросить? – В ее голосе звучали неприятные пытливые нотки, словно, будучи единственной взрослой женщиной на ферме, она должна была по-прежнему следить за ним, как за ребенком. Ему это не понравилось, но он ответил, не слишком покривив душой:
– Я не покину ферму. Просто поброжу вокруг. Мне нужно подумать.
– Тогда думай, Род, – с большей теплотой сказала Элеанор. – Думай. Если спросишь меня, тебе следует жить с семьей…
– Я помню, что ты говорила, – перебил он. – Сегодня я не собираюсь принимать крупных решений, Элеанор. Просто гулять и думать.
– Ну ладно, господин и владелец. Гуляйте и думайте о земле, по которой ступаете. Теперь это ваша забота. Я рада, что мой отец произнес слова официального нищего. Раньше мы были богаты. – Внезапно она просветлела и рассмеялась. – Но это ты тоже уже слышал, Род. Вот твой обед. У тебя есть вода?
– Я стащу ее у овец, – непочтительно ответил он. Она знала, что это шутка, и дружески помахала ему на прощание.
Старый-престарый провал находился позади дома, поэтому Род вышел через переднюю дверь. Он хотел пройти длинным окольным путем, чтобы ни людские глаза, ни людские разумы не раскрыли случайно секрет, который он нашел пятьдесят шесть лет назад, когда ему впервые было восемь. Несмотря на боль и неприятности, он запомнил этот живую, яркую тайну – глубокую пещеру, полную сломанных, запретных сокровищ. Туда ему и следовало направиться.
Солнце стояло высоко в небе, выделяясь светло-серым пятном над серыми облаками, когда он скользнул в провал, на вид напоминавший старую оросительную канаву.
Род прошел по канаве несколько шагов. Потом остановился и внимательно, очень внимательно прислушался.
Никаких звуков, не считая храпа молодого стотонного барана в миле от него.
Затем Род огляделся.
Далеко в небе парил полицейский орнитоптер, ленивый, как сытый ястреб.
Род предпринял отчаянную попытку услыжать.
Разумом он не услыжал ничего, однако его уши слышали медленную, тяжелую пульсацию собственной крови в голове.
Он рискнул.
Люк был здесь, прямо за краем канавы.
Род поднял его и, оставив открытым, уверенно нырнул внутрь, словно пловец в знакомый пруд.
Он знал дорогу.
Одежда немного порвалась, но благодаря весу собственного тела он проскользнул в узкий дверной проем.
Он поднял руки и, словно акробат, схватился за внутреннюю ручку. Дверь за ним захлопнулась.
