Ресурсы Мартела исчерпались. Было непросто изображать человека и при этом не лгать. Он лишь повторил:
– Скажите ему, что я Мартел. Муж Люси.
– Будет сделано.
Вновь тишина, и враждебные звезды, и ощущение, что Парижански где-то близко и подбирается все ближе; Мартел заметил, что его сердце забилось быстрее. Он покосился на грудной блок и немного замедлил сердцебиение. Почувствовал себя спокойнее, хотя и не мог прибегнуть к тщательному сканированию.
Теперь голос был радостным, словно недоразумение разрешилось:
– Адам Стоун согласен вас принять. Войдите в Главный наземный порт. Добро пожаловать.
Маленькая сфера бесшумно упала на землю, кабель с шуршанием уполз в темноту. Яркий, узкий луч света вырос из земли перед Мартелом и аркой перекинулся через город к одной из высоких башен, очевидно, хостелу, в котором Мартел никогда не бывал. Он прижал воздушный китель к груди для равновесия, ступил на луч и почувствовал, как летит по воздуху к входному окну, которое внезапно распахнулось перед ним, подобно жадной пасти.
В проеме стоял охранник башни.
– Вас ожидают, сэр. При вас есть оружие, сэр?
– Нет, – ответил Мартел, радуясь, что положился только на физическую силу.
Охранник провел его мимо досмотрового экрана. Мартел заметил мелькнувшее предупреждение – инструменты выдали в нем сканера. Но охранник не обратил на это внимания.
Он остановился у двери.
– Адам Стоун вооружен. Власти Инструментария и городские привилегии позволяют ему законно носить оружие. Об этом предупреждают всех входящих.
Мартел понимающе кивнул и шагнул в комнату.
Адам Стоун был приземистым, коренастым и добродушным. Его седые волосы торчали над низким лбом. Лицо было красным и радостным. Он напоминал весельчака-гида из Галереи удовольствий, а не человека, побывавшего на краю Наверху-и-Снаружи и сражавшегося с Великой болью без хабермановой защиты.
Он уставился на Мартела – озадаченно, быть может, немного раздраженно, но не враждебно.
Мартел сразу перешел к сути.
– Вы меня не знаете. Я солгал. Меня зовут Мартел, и я не желаю вам зла. Но я солгал. Я прошу достопочтенного дара вашего гостеприимства. Оставайтесь при оружии. Нацельте его на меня.
– Я так и делаю, – улыбнулся Стоун, и Мартел заметил маленький острокабель в его ловкой пухлой руке.
– Хорошо. Цельтесь в меня. Это придаст вам веры в мои слова. Но прошу вас, обеспечьте нам экран конфиденциальности. Мне не нужны случайные зрители. Это вопрос жизни и смерти.
– Для начала скажите, чьих жизни и смерти? – Лицо Стоуна оставалось спокойным, голос – ровным.
– Ваших, и моих, и всех миров.
– Вы говорите загадками, но я согласен. Пожалуйста, конфиденциальность, – крикнул Стоун через дверь. Раздался гул, и негромкие ночные звуки быстро стихли.
– Сэр, кто вы такой? Что привело вас сюда? – спросил Адам Стоун.
– Я сканер тридцать четыре.
– Вы сканер? Я в это не верю.
Вместо ответа Мартел распахнул куртку, продемонстрировав грудной блок. Стоун изумленно уставился на него.
– Я в кренче, – объяснил Мартел. – Вы никогда такого не видели?
– Не с людьми. С животными. Потрясающе! Но чего вы хотите?
– Правды. Вы меня боитесь?
– Только не с этим, – ответил Стоун, стиснув острокабель. – Но я скажу вам правду.
– Вы действительно победили Великую боль?
Стоун замешкался, подбирая слова.
– Поторопитесь. Можете рассказать, как вы это сделали, чтобы я вам поверил?
– Я загрузил корабли жизнью.
– Жизнью?
– Да. Я не знаю, что такое Великая боль, но в ходе экспериментов я обнаружил, что если отправить в космос множество животных или растений, жизнь в центре этой массы сохраняется дольше всего. Я построил корабли – разумеется, маленькие – и загрузил их кроликами и обезьянами.
– Это животные?
– Да. Небольшие животные. И они вернулись целые и невредимые. Вернулись, потому что стены кораблей были заполнены жизнью. Я испробовал много видов и, в конце концов, обнаружил форму жизни, обитающую в воде. Устриц. Устричные садки. Ближайшие к поверхности устрицы умерли в страшных мучениях. Те, что были в глубине, выжили. Пассажиры не пострадали.
– Но это были животные?
– Не только животные. Я сам.
