Сев в машину, Илларион прежде всего отряхнул ноги, ссыпав снег на улицу, затем завел двигатель и снова потянулся за сигаретой. Он знал, что нужно обождать пару минут, прежде чем ехать, а то запорет мотор и будет ездить по автосервисам и разбираться, почему барахлит.
Выехав со двора, Илларион увидел, что дорога на редкость пустынная, и с удовлетворением вдавил педаль в пол. Машина, довольно заурчав, прытко понеслась по чавкающему мокрым снегом дорожному полотну.
Во время пути Забродов мысленно прокручивал разговор с Орбели, делая различные отступления и контрвыпады. От былой безмятежности не осталось и следа. Он жутко нервничал, в чем не хотел себе признаваться.
«Кто его знает, этого Орбели, — рассуждал Илларион. — Человек опьянен властью, думает, что ему все позволено и что он всесилен, как Бог. Возможно, к лучшему, что он принимает меня за пешку. Надеюсь, Борынец не испугается и будет придерживаться выбранного курса. А в целом пора с этим завязывать, больно уж происходящее напоминает мне русскую рулетку, причем с каждым туром шансов выжить все меньше и меньше. Там уже и генерал Федоров с Сорокиным не спасут, если против меня сообща выступят Орбели, Коротков, Багиров, Борынец и прочая кодла. Придется делать пластическую операцию и отсиживаться в каком-нибудь лесном шалаше. Спасибо, ребята, но такая жизнь не по мне, я еще хочу почитать свои книги, попить кофейку и обсудить с Пигулевским последние тенденции в современной литературе».
Мягко припарковавшись у офиса Орбели, Илларион вышел из машины и оправил дубленку. На входе его попробовал тормознуть охранник, но Забродов показал ему удостоверение, которое пускай и не было действующим, но всякий раз производило впечатление. Одно только наличие «корочки» уберегало его от множества глупых и ненужных вопросов.
Забродов не предупреждал Орбели о своем визите, желая создать эффект внезапности. Тот мог ведь и подготовиться или, например, нарочно куда-нибудь смыться, чтобы лишний раз показать свою власть.
Секретарша, подняв глаза от клавиатуры, хотела задержать Забродова в приемной, но он зыркнул на нее так, что девушка осеклась и ничего не сказала.
Орбели разговаривал с кем-то по телефону и кивком показал Забродову, что он может сесть.
— Я же предупреждал, чтобы все было сделано вовремя, — распекал, по всей видимости, нерадивого подчиненного Орбели. — Я не собираюсь гасить за вас неустойку. В конце концов, это ваша ответственность и ваши убытки. Разбирайтесь со своей проблемой самостоятельно. У меня посетитель.
— Какие новости? — спросил Орбели, завершив разговор.
— Так. Ничего серьезного.
— А по азерам? — осведомился Орбели, пытливо вглядываясь в лицо Забродова, словно пытался разглядеть признаки лжи. — Выкладывай все, что тебе известно, а я уже сам разберусь, что важно, что нет.
— Кое-что слышал, — ответил Забродов, смиренно держа руки на коленях. — Просто я опасаюсь ваших действий. По городу ходят слухи, что это ваши люди убрали Терещенко.
— Собаки лают, караван идет, — заметил Орбели и серьезно добавил: — Это было необходимо. От него было слишком много вони. Кто-то должен был его остановить.
— Это-то да, но зато ваша настоящая цель ушла в подполье. Теперь не так просто выкурить ее из норы.
— Тебе известно, где прячется этот наглый воришка?
— Мне тут нашептали на ухо, что скоро должен состояться сходняк азеров. Соберутся все до последнего бригадира.
— Где и когда?
— Сегодня ночью. Подробности у меня скоро будут.
— Превосходно, — кивнул Орбели. — Сообщи обо всем Ашоту. Вплоть до мельчайших деталей.
— Если вы собираетесь сделать то, что я думаю, это может аукнуться в будущем. Желательно, чтобы ваши ребята потом исчезли. Скоро вся московская ментовка встанет на уши.
— Я разберусь, — холодно усмехнулся Орбели. — Это мои проблемы. Просто делай свою работу. Кто платит, тот и заказывает музыку.
Орбели протянул Забродову пухлый конверт, набитый долларами.
Илларион, переборов внутреннее отвращение и навязчивое желание сразить Орбели апперкотом, взял конверт.
— Спасибо. Все будет сделано.
— Можешь идти, — милостиво разрешил Орбели и уткнулся носом в какую-то папку с бумагами.
