— Я как раз и звонил получить индульгенцию…
— Учти, Илларион, от Уголовного кодекса я тебя отмазывать не буду, — строго предупредил генерал.
— А это и не требуется, — вздохнул Илларион. — Так получилось, что я маленько стравил этих молодчиков…
— Что ты вытворяешь! — взревел генерал. — Ты в своем уме?! Куда ты меня впутываешь?
Илларион предусмотрительно отставил трубку от уха, чтобы не оглохнуть. Он знал давнюю особенность генерала: сперва вволю покричать так, чтобы его подчиненные затряслись как осиновый лист, а затем, утихомирившись, как бы нехотя согласиться с предложенным вариантом решения проблемы.
«В конце концов, я сделал все что мог, — подумал Забродов. — Я не могу постоянно рисковать своей жизнью. А в моем случае этот риск не оправдан, поэтому нет ничего страшного в том, что бандиты маленько потреплют друг друга. Простые граждане от этого только выиграют».
Забродов покрутился по центру Москвы и, убедившись, что за ним не увязался хвост, оставил машину около Патриарших прудов. Он уже издали заметил сутуловатую фигуру долговязого Борынца, который размеренными шагами мерил пространство, поеживаясь от холода и сунув руки в карманы пальто. Забродов незаметно подкрался сзади и хлопнул Борынца по плечу. Тот вздрогнул, словно проглотил гранату, и обернулся с перекошенным от страха лицом.
— Что? Испугался? — засмеялся Забродов. — Поздно уже бояться, поздно.
— Твою мать! Я богу душу чуть не отдал! Хреновый у тебя юмор, Забродов! Думал, что сейчас воткнут нож…
— Ну, это не мои методы. Я так не работаю. У меня анестезия хорошая. Не успеешь ничего сообразить, как окажешься на том свете.
— Ты выбрал удачное время для шуток, Илларион. Меня тут пристрелить могут в любой момент, а ты шутишь, — Борынец раздраженно посмотрел на Забродова.
— Ладно, ладно, не обижайся, — похлопал его по плечу Илларион. — Просто я оптимист. Трудно мне понять твои пессимистичные воззрения.
— Мне звонил Ашот. Буквально час назад. Он сказал, что ему нужно выбраться из страны еще с двумя парнями ночью. Похоже, намечается что-то крупное…
— Возьму на заметку…
— У тебя есть информация? — пытливо посмотрел на него Борынец.
Илларион и бровью не повел.
— Никакой. Откуда?
Борынец дрожащими руками разгладил помятую сигарету и вставил ее в уголок рта. Он собрался прикурить, но вместо этого достал сигарету изо рта и внимательно посмотрел на Иллариона.
— Я думаю, пришло время разобраться, что делать дальше. Хватит. Я устал заходить в подъезд, думая, что там меня поджидает киллер. Я устал видеть в каждом прохожем убийцу.
— Возможность выбора есть всегда, — после продолжительного молчания отозвался Илларион. — Только никогда не знаешь, сколько придется заплатить за свой выбор. Ты помог Ашоту зарубить тех азеров.
— Нет… Я в этом не участвовал.
— Мне нужно выиграть время и разделить Ашота с Орбели. Поодиночке они менее опасны.
— Зачем? — пожал плечами Борынец, выпустив облачко дыма. — За ними все равно стоит армянская мафия. У нее в Москве большие интересы, которые она будет защищать.
— Пойми одну простую вещь. Если мы поймаем Ашота с поличным, то возьмем и Орбели.
— А если ничего не выйдет? Я хочу жить. Понимаешь? Я не хочу больше крови на своих руках!
— Я не допущу этого. Поверь… Теперь позвони Ашоту и скажи, что сделаешь все что нужно и достанешь необходимые документы, а я тем временем попробую узнать, что заставляет его в спешке покинуть страну.
— Ладно, — вздохнул Борынец. — Только пообещай мне, что скоро все кончится и я смогу почувствовать себя свободным человеком.
— Ты и так свободен, просто наша свобода всегда чем-то ограничена, — философски ответил Забродов. — Я прикрою тебя и не дам в обиду. Ты знаешь мое слово.
После встречи с Борынцом Забродов почувствовал себя паршиво. Он винил себя в том, что закрутил эту кашу. Почему-то сейчас в голове всплывали иные возможности. Ведь можно было обойтись меньшей кровью. Хотя Забродов понимал, что жизнь не черновик и заново ее не перепишешь, поэтому и разбираться нужно с тем, что есть.
Осталось сделать последний штрих перед вечерней стрелкой, и Илларион, сев за руль своего верного «бьюика», поехал на стройку медицинского центра, где он договорился встретиться с Ашотом.
