Когда Забродов заглянул в кабинет, Орбели копошился с документацией. Поймав на себе чужой взгляд, он поднял голову и натянуто улыбнулся.
— А… это ты… Заходи. Какие новости?
— Плохие. К концу дня здесь будет ФСБ, — серьезно сказал Илларион, прикрыв за собой дверь.
— Откуда такая информация?
— У меня есть свои источники в ГРУ.
— В последнее время ты меня только огорчаешь. Кстати, ты до сих пор так и не нашел архив.
— Зато я подал вам азеров на блюдечке и предупредил насчет ФСБ.
— Ты сделал немного. Нашему сотрудничеству пришел конец.
— Что ж… — Илларион пожал плечами и смиренно улыбнулся. — Все в этой жизни когда-нибудь заканчивается. Всего доброго.
Он вышел из кабинета Орбели со смешанными чувствами, пытаясь понять, что стоит за его словами о завершении сотрудничества. Неужели он что-то заподозрил и хочет теперь от него избавиться? Впрочем, этот вариант Забродов отмел практически сразу. Если бы Орбели жаждал его крови, то наоборот, он скорее бы усыпил его бдительность и посулил бы золотые горы или пообещал новую работу, только чтобы занять его мысли, и впоследствии спокойно бы его убрал.
Прежде чем вернуться домой, Забродов, для успокоения души и совести и чтобы залечить душевные раны, заехал в букинистический магазин. Среди книг он быстро успокаивался, приходил в себя, и когда сознание прояснялось, тогда-то к нему и приходило наиболее верное решение.
Забродов добрых полтора часа бродил между книжными полками, брал в руки и перелистывал книги, и хотя он не планировал что-нибудь покупать, ну, в крайнем случае, только одну книжечку, в итоге он стоял на кассе с целой кипой философской и исторической литературы.
«Надо же на что-то деньги тратить, — оправдывался перед собой Илларион, почесывая макушку. — Да и библиотека всегда требует пополнения. Между прочим, я собрал уже приличную коллекцию, раз Пигулевский оценивал ее в полтора миллиона долларов. Я свои книги и за все десять не отдам. Есть вещи, которые невозможно оценить деньгами. Куда я буду тратить эти деньги, когда отдам самое дорогое, что у меня есть?»
Рассчитавшись на кассе, Забродов аккуратно поставил пакеты с литературой на переднее сиденье рядом с собой. Пристегнувшись, он закурил и неожиданно для себя пришел к достаточно банальному, но вместе с тем далеко не примитивному выводу, что свою работу он уже все-таки сделал, и теперь черед за Борынцом с его облавой. Если он сделает все так, как и обещал, то это упростит Иллариону дальнейшие действия.
Вклинившись в нестройный транспортный поток, Илларион, как водится в Москве, попал в длиннейшую пробку.
Илларион достал из пакета книгу Мартина Бубера, положил ее на баранку руля и взялся за чтение, время от времени поднимая глаза и продвигаясь вперед. Он порядком зачитался, так что и не заметил, как стемнело, и что сигарета, докуренная до самого фильтра, едва не обожгла ему губы.
«Вот тебе и чтение, — удивился Забродов. — Давненько со мной такого не было, чтобы несколько часов пролетели как пять минут. Занятная книга оказалась. Нужно будет перечитать ее повторно. Все-таки вера — категория туманная. Сегодня видишь одно, завтра другое».
Когда он въехал в знакомый двор, в кармане джинсов задрожал мобильный телефон.
— Забродов на проводе.
— Ты пропустил классную вечеринку. Нагнали много народа и ничего не нашли.
— Бывает, бывает. Вот что. Организуй мне встречу со своим директором. Завтра все обсудим по существу. Сегодня уже пора отдыхать.
— Как сделаю, я сразу тебе позвоню.
— Заметано, — ответил Илларион.
На радостях он пригубил рюмку коньяка. Пока все складывалось довольно неплохо, и кажется, что ситуация начала выправляться в лучшую сторону.
Забродов читал допоздна при свете настольной лампы, сполна наслаждаясь моментом свободы, когда никто не досаждал звонками, и казалось, что все трудности позади.
«Нелегкая штука жизнь, однако, — подумал Забродов, чувствуя, как его клонит в сон. — Ну да ладно. Завтра меня ждет очередной вираж. Сколько их еще было и будет. Чувствуешь напряжение — значит живешь. Вот она, современная теорема Декарта».
* * *
В просторном светлом кабинете с большими окнами на солнечную сторону улицы сидел пожилой мужчина с ежиком седых волос. Он внимательно читал какие-то документы, лежавшие на его столе целыми стопками. Какие-то бумаги, прочитав, он тут же комкал и выбрасывал в пластмассовую урну, стоявшую под столом, а некоторые, наоборот откладывал в сторону. Изредка он смотрел в окно отсутствующим взглядом и зевал, словно пытаясь сбросить с себя навалившийся морок рутинной бюрократической работы. Посидев какое-то время в отрешенном состоянии, он снова брался за документы. Когда звонил телефон, он лихорадочно поднимал трубку и говорил отрывисто, по-военному. На каждый звонок он отвечал одинаково: «Я занят. Звоните позже, в двенадцатом часу».
