Откуда-то слева донесся женский вопль. Затем повторился, еще более пронзительно. Посетители прекратили разговоры и хмуро посмотрели в ту сторону, откуда донесся звук. Даже когда исполненный боли крик прекратился, все остались сидеть неподвижно.
Клерк в очках появился снова:
– Доктор Арбетнот ждет вас.
Их провели в мрачноватый кабинет. Пожилой доктор встал, чтобы поприветствовать гостей. Голова у него была такой же лысой и гладкой, как и полдюжины черепов, стоявших на полке над столом. На стене висела большая схема строения человеческого мозга, каждый отдел был аккуратно подписан.
Эмили успела прочитать названия книг: «Функции мозжечка» и «Метод френологии», а затем представила отца доктору.
– Де Квинси. Имя кажется мне знакомым, – задумчиво произнес доктор Арбетнот.
– Понятия не имею, как это возможно. – Эмили бросила предупреждающий взгляд на отца, который повернулся к черепам на полке.
– Письмо, в котором вам разрешается побеседовать с Эдвардом Оксфордом, очень удивило меня, – признался доктор Арбетнот. – Правительство строго контролирует все контакты с ним. Только матери разрешается навещать больного, но не чаще раза в месяц. И беседуют они только через перегородку с расстояния в несколько футов. Она частенько жалуется, что не может расслышать слова сына. Больше никто не имел возможности видеться с Эдвардом Оксфордом с тех самых пор, как его поместили сюда.
– Никто за все пятнадцать лет? – удивилась Эмили. – Ни друзья, ни газетные репортеры?
– Газетные репортеры – в особенности.
– Мы встретимся с ним на тех же условиях? Будем разговаривать через перегородку, с нескольких футов?
– Я получил четкие инструкции. Мистер Де Квинси, вы что-то вспотели. Вы хорошо себя чувствуете?
– Мне необходимо принять лекарство, – ответил писатель.
– Возможно, оно отыщется в нашей аптеке.
– Спасибо, у отца есть все необходимое, – остановила Эмили доктора.
Де Квинси беспокойно перебирал ногами, разглядывая книги на полках.
– Доктор Арбетнот, как вы считаете, Эдвард Оксфорд безумен?
– У него на лбу есть небольшая вмятина, которая указывает на ослабленные умственные способности.
– Значит, вы доверяете френологии, как указывают названия книг у вас на полке? – заметил Де Квинси.
– Это единственный научный путь изучения разума. Мы не в силах достать живой мозг и изучить его, не причинив вреда пациенту или даже не убив его. Зато мы можем измерить внешние размеры черепа и сделать выводы, какие участки мозга недостаточно или чрезмерно развиты, какие положительные или отрицательные воздействия придали голове такую форму. – Доктор Арбетнот снял с полки один из черепов и указал на выпуклость в задней части. – Здесь мы видим результат чрезмерного развития мозжечка, которое приводит к утрате контроля над эмоциями. На каждом из черепов я могу найти впадины и выступы, свидетельствующие о различных отклонениях мозга.
– Но конечно же, разум – это нечто большее, чем просто форма черепа, – предположила Эмили. – Что такое мышление, по вашему мнению?
– Гальванический процесс. Когда-нибудь мы сумеем измерить его интенсивность.
– Вы объясняете мысль электричеством?
– Знаменитый на всю Англию Майкл Фарадей разработал теорию электролиза, – ответил доктор Арбетнот. – Точно так же функционирует и мозг. Если какой-либо его участок недостаточно или чрезмерно развит, электрический ток становится неравномерным, что и вызывает необычное или даже опасное для окружающих поведение человека.
– Как увлекательно! – восхищенно сверкнула голубыми глазами Эмили.
Доктор Арбетнот с польщенным видом повернулся к ней.
– А как вы используете эту теорию для лечения пациентов? – спросила девушка.
– Поскольку мы не в состоянии исправить физический дефект мозга, нам остается только стараться усмирить больных. Порой изоляция – единственное действенное средство, но некоторые считают, что гидротерапия намного эффективней.
– Успокаивающие ванны, – понимающе кивнула Эмили.
– По существу, да. Горячая ванна хорошо расслабляет. Иногда для успешного воздействия необходим контраст с ледяной водой.
– И эти средства позволяют исцелить больных? – задала еще один вопрос девушка.
