– Ее величество будет рада услышать это. Я приехал, чтобы пригласить вас на ужин во дворец, как только раны затянутся.
– Ужин во дворце! – восхищенно повторил Беккер. – Ах, вот бы слышали мои родители!
– Мы хотели бы также воздать вам заслуженные почести, но лорд Палмерстон объяснил, что в сложной обстановке продолжающейся войны не следует признавать факт покушения на королеву. Это показало бы уязвимость ее величества и могло спровоцировать новые угрозы. Но мы найдем способ вознаградить вас иным способом.
– Ничего не нужно, ваше высочество, – сказал Райан. – Вы и ее величество находитесь в безопасности, и это лучшая награда для нас.
– Из вас, инспектор Райан, получился бы неплохой политик, – рассмеялся принц Альберт.
Райан подхватил его смех, затем охнул и прижал к ране ладонь.
– Что касается мисс Де Квинси, никакое воздаяние не в силах измерить благодарность за спасение нашего сына.
– Я просто послушалась собственной интуиции и советов доктора Сноу, ваше высочество.
– Ваши быстрые решения заставили меня по достоинству оценить достоинства свободной юбки, которую вы носите. В платье с кринолином вам не удалось бы вовремя прийти на помощь моему сыну. Примите в знак нашей благодарности скромный дар. – Принц вручил Эмили конверт.
Она открыла его и прочитала письмо со смущенным и удивленным видом.
– Доктор Сноу рассказал нам, что вы хотели бы выучиться на сестру милосердия у Флоренс Найтингейл, – объяснил его высочество.
– Сестру милосердия? – переспросил Райан.
– О да, – подтвердил Беккер. – У нас был долгий разговор на эту тему.
– Когда это вы успели поговорить? – нахмурился инспектор. – Пока я рисковал жизнью в «Вороньем гнезде»?
– Мисс Де Квинси, раз уж вы ратуете за свободу выбора для женщин, мы с ее величеством решили предоставить вам такую возможность, – продолжил принц Альберт. – Нам известно, что вы ограничены в средствах. Если захотите учиться на сестру милосердия, мы предоставим денежную стипендию, книги, одежду и комнату во дворце. Следует еще сказать и о питании. Полагаю, мы уже достаточно близко знакомы, и я могу признаться, что слышал, как урчало у вас в животе во время ужина.
– Я лучше промолчу, ваше высочество.
– Столь же редкий случай для нее, как и для ее отца, – проворчал лорд Палмерстон.
– Обдумайте без спешки, принимаете ли вы наше предложение, – добавил принц Альберт. – Разумеется, выбор нелегкий.
– Мой отец, Шон и Джозеф могут подтвердить, что я не боюсь трудностей. – Несмотря на распухшие пальцы, Эмили взяла за руки Райана и Беккера. Затем улыбнулась отцу, и слезы сверкнули в ее глазах. – Однако в настоящий момент я и думать не могу о том, чтобы оставить трех самых дорогих для меня людей.
– Как тебя зовут?
– Джонатан.
– Правильно. Не Джон и не Джонни.
Мальчишка – разносчик газет внимательно посмотрел на говорившего.
– Да. Мне велели называться полным именем, если хочу добиться уважения других людей. Это были вы, сэр? Голос тот же самый, но без бороды я вас не признал.
– Мы должны были встретиться сегодня вечером.
– Да, на Олд-Грэвел-лейн в Уоппинге.
– Передай остальным, что я не приду сегодня. И вообще больше не приду на наши встречи.
– Но как же «Молодая Англия», сэр? Что с нами всеми будет? Вы обещали, что мы заставим богатых сравняться с нами!
– Или сами добьетесь такого же положения, как они. Возможно, эти деньги помогут вам. Разделите поровну. Их надолго хватит.
– А «Молодая Англия»?..
– Ее больше не существует.
Письмо Уильяма Рассела
9 марта 1855 года.
Достопочтенный мистер Де Квинси.
Не зная Вашего адреса, я решил отослать письмо сержанту Беккеру, с которым имел честь познакомиться той февральской ночью, которую Вы, вне всякого сомнения, хорошо помните. Полагаю, что навыки сотрудника Скотленд-Ярда помогут ему выяснить Ваше нынешнее место жительства.
Необходимость блюсти военную тайну не позволяет мне сообщить, где нахожусь я сам. Достаточно будет сказать, что я возвратился в Крым в разгар нового наступления союзников. С относящимися к более раннему времени подробностями можно ознакомиться в моих репортажах в «Таймс». Не стану повторять их здесь. Мое письмо к Вам носит личный характер, но, исходя из тех же предосторожностей военного времени, мне и дальше придется изъясняться уклончиво. Надеюсь, что со временем у меня появится возможность правдиво описать трагическую историю, которую я узнал той ужасной февральской ночью.
