В это время архиепископ Геннадий обрел серьезного союзника в лице Иосифа, игумена Волоцкого монастыря. Грамоты, обличавшие еретиков, за подписью Иосифа Волоцкого игнорировать было не так-то просто; в одной из них сказано было, что православные, видя, что их правитель отпал от Бога, не только могут, но и должны, ополчившись на ересь, восстать, «ибо таковый царь не Божий слуга, но диавол, и не царь есть, но мучитель». Отлично понявший намек князь не стал будить лихо, а потому судьба Зосимы была предрешена. Впрочем, никто не хотел скандала — по официальной версии Зосима попросился на покой сам «за многие немощи». Его поселили в Троице-Сергиевой лавре, где он прожил до самой смерти.
На кафедру был возведен бывший игумен Троице-Сергиевой лавры Симон, и это назначение изменило расстановку сил в Кремле. Борьба с еретичеством постепенно стала смещаться в сферу политического противостояния. Великий князь старел, вопрос о наследнике становился все более актуальным, и потому в кремлевских теремах сразу несколько интриг переплелись в тугой узел, петля которого едва не задавила великую княгиню Софью и ее чад до смерти.
В 1497 году по распоряжению великого князя на большую государственную печать нанесли новый, унаследованный от Византии символ — двуглавого орла, хотя права на эту символику у русского князя были весьма спорными. Родственники в который уже раз подвели Софью Фоминичну! Брат Андрей, прогуляв последнее, впал в нищету — до Москвы дошли сведения, что его видели на римских улицах в лохмотьях. Чтобы поправить свои дела, он продал права на византийский престол французскому королю Карлу VIII, собиравшемуся в новый крестовый поход на турок. Правда, поход на Константинополь не состоялся, а король Карл умер в 1498 году, но Андрей Палеолог, изобидевшись на московскую родню, не желавшую поддерживать его материально, в духовном завещании, составленном незадолго до смерти в 1502 году, отказал эти права еще раз — теперь Фердинанду Испанскому и его супруге Изабелле Кастильской.
Тем временем в Москве борьба двух придворных кланов привела к раскрытию в декабре 1497 года заговора. Якобы дьяки и дети боярские — Федор Стромилов, Владимир Гусев, князь Иван Палецкий, Афанасий Яропкин и иные с ними, подговаривают княжича Василия убить сводного брата Дмитрия и совершить переворот. Особо говорилось о великой княгине, которая приваживает московских знахарок, варит с ними зелья, чтобы погубить противников княжения Василия ядами. В случае неудачи заговорщики собирались захватить московскую казну и уйти на север, суля князю Василию в борьбе за московский престол поддержку белозерских монастырей и «верхних людей» Вологды и Новгорода.
В подтверждение этих слов кремлевская стража захватила нескольких московских баб, идущих к великой княгине Софье, — и при них действительно нашли какие-то «зелья». Так и выстроилось все: странная смерть княжеского сына-наследника Ивана, увлечение княгини зельями, арест знахарок… Каждое лыко многолетних наговоров и нашептываний встало в свою строку. Жену князь удалил от себя и стал жить «в бережении от нее», заговорщиков казнили, а знахарок утопили в Москве-реке.
В четвертый день февраля 1498 года князь венчал внука своего Дмитрия Ивановича на великое княжение, возложив на него в Успенском соборе символы власти — мономахов венец и бармы. Казалось, что уж теперь «греческой партии» пришел конец. Но у Софьи Фоминичны нашлись верные союзники в лице Иосифа Волоцкого и Геннадия Гонзова. Неизвестно, сколь ревностна в вере была Софья Фоминична в действительности, но противоположная партия буквально заталкивала ее в стан борцов с «жидовствующими»! Победа над сектой означала победу над политическими противниками, а потому именно люди Софьи Фоминичны — греки Юрий и Дмитрий Траханиоты — помогли борцам с ересью подготовиться к дискуссии, присылая из Италии нужные книги, а также ученых и богословов, слово которых много значило для князя Ивана Васильевича.
Это противостояние, где переплетались интересы политики и религии, заслуживает отдельного рассказа, а для нашего исследования важно, что доказанная связь княгини Елены и князя Дмитрия Ивановича с сектой, отрицавшей христианские догматы, послужила приговором. Не мог князь, претендовавший на наследие византийских императоров, допустить, чтобы власть после него перешла в руки «жидовствующего» внука!
