«Портрет Дориана Грея» – это, в общем, роман и про Россию. Россия тоже создала себе этот идеальный, не меняющийся с годами облик, что-то вроде плаката «Родина-мать зовет!», но только на фоне поэтичного среднерусского пейзажа. Это прекрасная, не очень молодая, но с осанкой крестьянской мадонны женщина на фоне желтеющих берез, которая воплощает собой всю культуру и духовность. Правда, то, что видим мы на портрете, давно уже не имеет с Россией ничего общего. Грубо говоря, Россия распалась на свою культуру, которая остается сияющей (недаром Уайльд говорил, что единственный смысл существования России – это присутствие в ней Толстого, Достоевского, Тургенева), которая стала иконой, которая всему миру предъявлена, и реальную Россию, которая рано или поздно, подобно Дориану Грею, воткнет нож в свое изображение, уничтожив свою культуру, и только по перстням на руках – в данном случае по георгиевской ленточке – можно будет узнать мертвеца.
Попытка создать идеальный образ себя и вынести его куда-то вовне – и болезненный, и важный для Уайльда вопрос. Об этом, в сущности, и «Портрет Дориана Грея». Это история о том, как герой умудрился вычленить из своей личности, подобно Джекилу, все свое зло. Но если у Джекила есть Хайд, то у Дориана Грея страшное зеркало его души – портрет, на котором после гибели Сибилы Вейн появляется «складка жестокости у рта», после убийства Бэзила Холлуорда – «отвратительная влага, красная и блестящая, выступила на одной руке портрета, как будто полотно покрылось кровавым потом»[31], а после гибели брата Сибилы Дориан на портрете уже окончательно становится уродом, страшной химерой. А самое ужасное, что при попытке вернуться к цельному образу Дориан Грей погибает чудовищным стариком, а на портрете опять сияет молодой красавец.
Подобная же коллизия встречается у Уайльда в очень странной, самой длинной его сказке «Рыбак и его душа». Молодой рыбак с бронзовыми руками выходит в море, забрасывает сети, и однажды попадается ему маленькая дева морская. Она просит отпустить ее, и он, конечно, отпускает, но при условии (морские твари всегда держат слово): она должна будет по первому его зову выплывать к нему и для него петь, «потому что нравится рыбам пение Обитателей моря, и всегда будут полны мои сети»[32]. И каждый вечер рыбак звал ее, полюбил и попросил стать его женой. Она отвечает: «У тебя человечья душа! Прогони свою душу прочь, и мне можно будет тебя полюбить». «На что мне моя душа? – думает молодой рыбак. – Мне не дано ее видеть. Я не могу прикоснуться к ней». Но как избавиться от души? Священник не дал ему на это благословения и прогнал, и тогда рыбак идет к юной рыжей ведьме, красавице, в надежде, что она ему поможет. Но даже ведьма испугалась его просьбы, а согласилась при одном условии: он спляшет с ней в полнолуние на шабаше. Дальше следует очень избыточная и по-уайльдовски странная сцена: шабаш, неистовая пляска ведьм, рыбак видит даже дьявола с ослепительно красными губами… Но Уайльд – барочный автор, у него нередко встречаются избыточные вещи, типа одиннадцатой главы в «Портрете Дориана Грея», которая вся посвящена убранству его жилища и которую все нормальные читатели спокойно пропускают. Правда, сам Уайльд говорил, что эта книга была бы бессмысленна, если бы в ней не было эссе об украшении жилища.
Но вот прекрасная рыжая ведьма вручает молодому рыбаку хитрый ножик с рукояткой из змеиной кожи и говорит, что если он выйдет на берег в полнолуние, встанет спиной к луне и этим ножом у самых своих ног отрежет свою тень, то душа покинет его. Рыбак все это проделал, и перед ним встает его душа – тут одно из самых сильных и слезных описаний Уайльда, он прекрасно владеет даром вызывать слезы у читателя. Душа рыбака, рыдая, умоляет не прогонять ее, отдать ей сердце, потому что одна душа ничего не может, и если она останется к тому же без сердца, то погибнет. «Мое сердце отдано милой!» – отвечает рыбак. Тогда душа говорит: «Каждый год я буду являться на это самое место и призывать тебя. Кто знает, ведь может случиться, что я понадоблюсь тебе». «На что мне ты? Но будь по-твоему», – отвечает молодой рыбак и с радостью ныряет в синее море, где его поджидает с белоснежными лилейными своими грудями морская царевна. А душа, рыдая, побрела по болотам. Уайльд вообще, как все христианские авторы, большой мастер рефрена, он ценит библейский повтор, и вот эта дивная фраза «а душа, рыдая, побрела по болотам» будет сопровождать все ее скитания. Но раз в год она возвращается к рыбаку и рассказывает ему о своих приключениях, искушая его радостями мира. И каждый раз рыбак не поддается, «так велика была сила его любви» (еще один дивный рефрен).
