Именно Грюджиус сообщает Джасперу, что, оказывается, помолвка Эдвина Друда с Розой расторгнута. Узнав об этом, Джаспер падает в обморок – падает, пожалуй, слишком наглядно для такого мастера, как Диккенс. Но Грюджиус не кидается ему помочь, он смотрит на него с абсолютным спокойствием, даже с ненавистью. Вот эта сцена вроде бы дает основание предполагать, что Грюджиус – это будущий Дэчери. Но нет. Не похож.
Есть другой вариант, что это сам Эдвин Друд. Очень красиво – «Мертвец выслеживает» – называется книга Ричарда Проктора. Эта фабула у Диккенса уже встречалась в «Нашем общем друге». Не похоже, возражает Уолтерс, кто бы не узнал Эдвина Друда?
Ну и наконец, Уолтерс обращает внимание на две важные детали: черные брови при седом парике (как сказал бы Лермонтов, признак породы в человеке) и довольно странная манера делать записи – такая, чтобы не было видно почерка. Почему же Дэчери скрывает свой почерк? А потому, что мужской и женский почерки различаются довольно радикально. Дэчери – женщина. Вот таков странный вывод Уолтерса. А в романе есть только одна женщина, которая хочет отомстить Джасперу. «Имя этой мстительницы – Елена Ландлес», – восклицает Уолтерс, и мы в первый момент, конечно, обалдеваем. А потом вспоминаем: нет, черт побери, ведь, кажется, Диккенс нас к этому исподволь готовил. Вспомним: слушая исповедь Розы о том, что она боится своего учителя музыки, Елена Ландлес с состраданием смотрит на нее черными огненными глазами. «Пусть побережется тот, кого это ближе всех касается!» Кроме того, она переодевалась мальчиком. Кроме того, ей есть за что отомстить Джасперу. Более того, сюжет построен так, что в присутствии Джаспера Елена Ландлес произносит всего несколько коротких фраз, по которым даже человек с музыкальным слухом, как Джаспер, ничего бы не запомнил. Например, когда Эдвин объясняет обморок Розы тем, что она не привыкла петь перед чужими, и чрезмерной строгостью Джаспера как учителя, он спрашивает: «Пожалуй, при таких же обстоятельствах и вы бы его испугались, мисс Елена?» – «Нет. Ни при каких обстоятельствах», – холодно отвечает Елена и больше не произносит ни слова.
Тем не менее, когда мы смотрим на схему, начерченную Уолтерсом, – Эдвин Друд мертв, Джаспера разоблачает Елена – мы замечаем одно страшное, роковое несоответствие. Слабое место Диккенса (и мы об этом говорили) – сюжет, за что его всегда критиковали. И Диккенс, приступая к роману, говорил, что нашел «совершенно новую и очень любопытную идею, которую нелегко будет разгадать… богатую, но трудную для воплощения». И вот на великую идею все изложенное никак не тянет.
Правда, есть одна интересная штука (и это вторая распространенная версия), которая наводит на мысль о том, что Эдвин Друд живёхонек. Во время одного из бесконечно скучных разговоров с Эдвином о Египте, к которому Роза не испытывает никакого интереса, Роза говорит: «А то еще был там Бельцони, или как его звали, – его за ноги вытащили из пирамиды, где он чуть не задохся от пыли и летучих мышей. У нас все девицы говорят, так ему и надо, и пусть бы ему было еще хуже, и жаль, что он совсем там не удушился!» Да, догадываемся мы, авантюрист Бельцони со своей историей не просто так.
Довольно ценный, на мой взгляд, вклад в разгадку этого дела внесла российский самодеятельный филолог Марина Чегодаева, которая в своей статье «Тайна “Тайны Эдвина Друда”» признает один вывод Уолтерса: Елена Ландлес, скорее всего, и есть Дик Дэчери, потому что кого бы мы еще ни перебрали, ни пересмотрели, не получается. А Елена ложится идеально. Это как раз то, в чем мы почерк Диккенса узнаем.
Но Чегодаева идет по гораздо более плодотворному пути, нежели просто изучение текста романа. Она изучает, как сделаны другие тексты Диккенса. Потому что как не можем мы избавиться от рисунка отпечатка пальца, нарастающего изнутри, так ни один писатель не может избавиться от своей генетической, кодовой манеры строить сюжет. Это закодировано в крови.
И вот диккенсовская манера как раз в том, что финальное торжество добра, как правило, осуществляет доживший, несчастный, поверженный персонаж. Очень редко главный герой Диккенса в конечном итоге оказывается трупом. Или убили другого, а выдали за него, как в «Нашем общем друге», или, как в «Приключениях Оливера Твиста», уж какие опасности грозили герою, а он живёхонек и совершенно неуязвим. Любимого героя Диккенс не гробит.
